принцип «единицы заказа». За базу при определении пропорции наполнения кораблями

«первой линии» флота предложено брать ЭБр или большой БрКр (способный сражаться в

линии баталии).

В общем виде указанная выше пропорция составляется так: к одному эскадренному

броненосцу или броненосному (линейному) крейсеру в составе флота «прилагаются» 1

бронепалубный крейсер, 4 истребителя, 4 миноносца, 2 подводных миноносца, 6 кораблей

малых типов (сторожевик, минный охотник и т.п.), что и является «Единицей заказа».

Установлен принцип «Подивизионного строительства», который будет закреплен

Законом о Флоте. Дивизия включает в себя 4 линкора/больших крейсера с причитающейся

каждому «челядью» (т.е. 4 единицы заказа). Дивизия, по мнению Императора, должна

состоять из полностью однотипных кораблей. Не допускаются даже небольшие различия,

как это имеет место быть на достраивающихся сегодня броненосцах типа «Бородино», за

исключением индивидуальных элементов декора…»

Правда, впечатляет? Я знал, что тебе понравится. Но, во всем этом, мой милый

Август, кроме стройной логики, есть и еще один весьма примечательный момент.

– И какой же?

– Как оказалось, автор всей этой «конструкции», все тот же адмирал Руднев! Так что

я положительно не представляю себе, что бы под шпицом делали, окажись артиллеристы

покойного Уриу поудачливее в первом бою у Чемульпо?
– Тирпиц негромко рассмеялся, -

И что бы я делал теперь, если бы судьба не свела меня со столь неординарным человеком?

Ты хоть представляешь себе, какой финт он выкинул на днях, и из-за которого мой

любезный Федор до сих пор на него злой как собака? Не поверишь!

Он, на совещании у царя, в присутствии Дубасова, Бирилева, Ломена и остальных,

потребовал ни много ни мало, а продажи части русских линейных судов и крейсеров

первой линии за границу! Речь идет о «Пересветах», трофейных броненосных крейсерах и

118

даже о «Полтавах». В качестве потенциальных покупателей на них Руднев рассматривает

латиноамериканцев.

– Что, серьезно!? А смысл?

– Смыслов, друг мой, на самом деле тут не один и не два даже. Когда я обдумал все

хорошенько, я логику Всеволода понял. И он мне потом все сам подтвердил.

Вот смотри: если фишеровский «Неустрашимый», подобно «Ройял Соверену» Уайта,

на ближайшие лет двадцать становится «стандартом» линейного корабля, все нынешние

броненосцы мгновенно превращаются в суда второсортные. Неизбежно подростут под

стать новому линкору и большие крейсера, резко добавив в скорости и в калибре орудий.

Против них нынешние броненосные будут смотреться совершенно беспомощными.

Содержать в строю кучу «ущербных» судов - бессмысленно и глупо. И если можно

часть их под шумок победных фанфар кому-то сплавить, это всяко выгоднее, чем просто

пустить на иголки. Деньги Петербургу критически нужны для задуманных царем реформ,

значит, флот сейчас неизбежно будет «ужиматься». Да и отплатить кое-кому за появление у

японцев в конце войны «эскадры индейцев», ему явно хочется…

Царь, похоже, с такой логикой Руднева вполне согласился. А Дубасов, которому он

поручил лично заниматься этим вопросом, попросил меня пошевелить наши связи в

Южной Америке на предмет возможных сделок. И я думаю, что помочь русским в этом

вопросе нам обязательно надо. Да и самим по поводу наших «ветеранов» подумать. Во

всяком случае, о «Бранденбургах» и «Зигфридах». Может, кому их пристроим?

***

Поежившись, он подтянул вязаный шарф под самый нос и поглубже надвинул на

глаза треух - волчью шапку-сибирку. Ветер был ледяной. И если бы не овчинный тулуп,

наверное, пронизывал бы до самых костей. Лед где-то прямо под ним скрипел, стонал, с

грохотом ломался и, уползая под днище, передавал гулкие толчки и судороги своего

поражения всему 4-тысячетонному корпусу ледокола.

Петрович, держась за цепной леер, стоял у кнехтов на открытой баковой рабочей

палубе «Байкала». А давшее ему имя Царь-озеро, добротно, почти по-зимнему скованное

тяжелым ледяным панцирем, дымило мартовской пургой. Но ни снег, ни лед, ни ветер, не