– У тебя они вообще не кончаются, – пробурчал Ваня, тут же заработавший тычок в бок за занудство.

Дом встретил вернувшихся жителей восхитительным запахом еды. Бабушка над чем-то колдовала на кухне. Мигом заинтересовавшись, Илья бочком направился к плите.

Шаня решила подняться наверх, чтобы оставить вещи на чердаке. Теперь об учебниках спокойно можно было забыть до следующего сентября. Шмеленкова уже предвкушала, как с порога зашвырнёт школьную сумку в самый дальний угол, желательно с предварительным ударом об стену, как вдруг её взгляд упал на лестницу.

Прямо на Шаню шёл восставший из Ада.

Та в панике попятилась, но вдруг поняла, что это всего лишь Николай. Всего лишь...

Любой ходячий мертвец по сравнению с главой семейства выглядел бы дружелюбным милашкой. Цвет лица Травкина не поддавался описанию, но у живых людей такого точно не бывает. Абсолютно каждая конечность тряслась, а сузившиеся, почти незаметные глаза поочерёдно дёргались.

– Доброе утро, – не сдержалась Шаня, надеясь, что он не съест её за такие шуточки.

– Я потом объясню, почему язвить плохо, – замогильным голосом проскрипел Николай. – Сейчас есть разговор поважнее.

– Папа! – в ужасе взвизгнула подошедшая Роза, невольно цепляясь за брата. – Да ты деда Алкэ переплюнул!

– Ты... жив вообще? – осторожно спросил Ваня.

– Дети мои! – драматически воскликнул Травкин. – Знаете, почему напиваться плохо? Во-первых, похмелье...

Шаня с удивлением воззрилась на Николая. Даже в полумёртвом состоянии он собирался читать лекции. Наверное, зануда – это образ жизни, образ мысли, это религия...

– ... как будто тебя заживо закопали в землю, как будто ты съел тридцать мешков кошачьего корма... – увлечённо расписывал состояние похмельного человека великий лектор.

– Коля, уймись! – с кухни прикрикнула бабушка.

– Как будто тысячи... миллионы Роз орут тебе в уши, – продолжал тот.

– Да ты вообще помнишь что-нибудь, что было? – прервала красочный монолог оскорблённая сравнением девочка.

До того, как Роза подала голос, Шаня думала о кричащих цветах.

– Отрывками, – помрачнев, процедил Николай. – Кстати, это пойдёт “во-вторых”. Спьяну можно наделать таких дел, о которых будешь жалеть всю жизнь, ВСЮ оставшуюся ЖИЗНЬ!

– А вы помните, как разрешили Раздолбаеву в любой момент приходить к вам в дом и есть? – снова не выдержала Шмеленкова. Она и так с трудом сдерживала смех, а это точно оживило бы обстановку.

Ваня возмущённо пихнул Шмеленкову. А Николай подскочил так, как будто наступил на электрического ската.

– Он здесь? – прогромыхал он. – Он уже... – хозяин дома выдержал драматическую паузу, – ЕСТ?!

Сначала Шаня хотела сказать, что именно этим в данную минуту Миша и занимается, но потом решила пожалеть Николая. Ему и так досталось за эти дни.

– Нет, он сразу понял, что вы не в себе, поэтому не поверил в своё счастье и отказался от приглашения, – успокоила она не в меру жадного владельца недвижимости.

– А... кого ещё я приглашал? – тихо, жалобно спросил Николай.

Шмеленкова хотела сказать, что всю деревню, но Иван вовремя наступил ей на ногу.

– Больше никого, – заверила его она. Травкин-старший облегчённо выдохнул.

– Вот вам и наглядная иллюстрация, – сказал он. – Запомните, не в меру употреблять алкоголь плохо и опасно!

– А что ещё ты помнишь? – заинтересовалась Роза.

– Да всякое, – уклончиво отмахнулся Николай. – Но я помню, почему я напился, – вдруг понизил голос он. – И я... я сожалею. О том, что говорил... и делал... до этого.

Трогательное объяснение прервала появившаяся жена.

– Коля! – взвизгнула она, бросаясь к мужу.

– Оля! – драматически воскликнул тот.

– Пора удаляться, – прошипела Роза, взбегая по лестнице вверх. Проявившие верх тактичности Шаня с Ваней последовали за ней.

– Я тебе твоими же словами скажу, – мрачно проговорил Травкин, придержав девушку за локоть. – Отвяжись уже от моего отца, иначе огребёшь. А я... А я что, заступаться за тебя буду.

– Ну над ним весело издеваться, – попыталась оправдаться Шаня, невольно улыбаясь.

– Над тобой тоже, – вдруг зловеще произнёс Травкин и ткнул Шаню в рёбра. Подпрыгнув и взвизгнув, та бросилась наутёк.

– Знаешь мои слабые места, сволочь! – возмутилась она, бросаясь в комнату к младшей сестре по духу. – Роза!!! Роза, спаси меня!