— Хорошо повеселилась прошлой ночью?

— Не хуже, чем ты, — огрызается она и, задев его плечом, скрывается за дверью ванной. Он с трудом сдерживается от того, чтобы послать ее и запустить в комнату газ, но в последний момент сдерживается и начинает искать свои ботинки в куче огромного количества туфель на каблуках. — Млять, Роуз, куда ты дела мои ботинки?!

— Срать я на них хотела, — отзывается та из-за двери, и он со злостью запускает одними из красных лакированных туфель в стену.

В этот момент со второго этажа медленно спускается его ночная спутница, на ходу пытающаяся застегнуть ширинку слишком узких брюк, а за ней плетутся едва одетые парень и девушка, пошатываясь и пытаясь не упасть. Испытывая дикое желание спустить с лестницы всех троих, мужчина преграждает им дорогу и твердо произносит, надеясь, что его не вырвет от их присутствия прямо сейчас.

— Массовая оргия закончилась. Никакого завтрака, душа и обмена телефонами. Меньше минуты на то, чтобы одеться, или вам придется учиться летать без парашюта. Без шуток.

Все трое покорно и немного испуганно кивают, парень и девушка поспешно возвращаются в комнату в поисках своей одежды, блондинка мнется на пороге, глядя на хозяина дома исподлобья, нервно кусая губы, но он полностью игнорирует ее, пытаясь не запутаться в пальцах и застегнуть-таки рубашку. Когда наконец двое заспанных «посетителя» оказываются почти одеты, мужчина бесцеремонно выталкивает всех троих на улицу, бросает на землю их обувь и захлопывает дверь.

— Ты охерел?! — из комнаты вылетает Роуз и оскорбленно смотрит на него. — Я хотела договориться о следующей встрече! И ты не дал Люку даже одеться, а там холод!

— Мне срать, — отзывается он, даже не подняв голову, наконец справляется с рубашкой, натягивает пиджак, надевает носки, влезает в ботинки и, зажав подмышкой куртку, наскоро набирает сообщение в телефоне. — Может, у него член хоть отсохнет наконец, на одного ушлепка будет меньше.

— Сука! — она ударяет его по лицу, но он, оставаясь абсолютно бесстрастным, продолжает печатать сообщение. — Ты меня затрахал уже, скотина!

— Мы не трахались уже больше пяти лет, Роуз, — мужчина наконец встречается с ней взглядом и презрительно морщится, словно ему неприятно даже смотреть на нее, — и слава Богу, боюсь подхватить у тебя какую-нибудь венерическую хрень.

— Я бы тебе скорее откусила твой обрубок, — выплевывает она, и он, не церемонясь, отвешивает ей пощечину, не думая ни секунды. Роуз застывает, приоткрыв рот, и прикладывает руку к горящей щеке.

— Иди нахер, — почти устало выдыхает он и, услышав с улицы гудок, берет с комода ключи и выходит наружу, громко хлопнув дверью. С размаху опускается на переднее сидение рядом с водителем и прикрывает глаза, запустив руку в волосы.

— Опять? — осведомляется водитель.

— Поехали уже, и так опаздываю.

Последние десять лет его жизни — это настоящий филиал ада, который не то, что меняется в лучшую сторону, а каждый день становится все хуже. В восемнадцать лет у него было все: деньги, хобби, любовь, уверенность в будущем, сотни планов. Сейчас есть жена, которая ненавидит его так сильно, что каждую ночь он рискует остаться без самого дорогого, надоевшая работа, долги, пустоголовые, одноразовые любовницы на одну ночь, которые ведутся на его деньги, и несбывшаяся мечта юности, которая до сих пор не дает ему нормально жить.

— Дей, знаешь, — Аларик смотрит, как друг закуривает, с ненавистью вдыхая осточертевший дым, и качает головой. Когда-то, он помнит, он не курил, почти не пил, занимался ежедневно спортом, путешествовал и не сидел на месте, а сейчас он превратился в одно большое презрение с равнодушием, в оболочку того человека, которого он когда-то назвал лучшим другом, — мне кажется, тебе пора что-то менять.

— Например лучшего друга, — огрызается Деймон, взлохматив волосы, и откидывается на спинку сидения, — прекрати насиловать мне мозги каждый раз, как мы встречаемся, Рик. Мы не педики, чтобы трахаться, так что отстань, или мне придется искать нового водителя.

— Думаешь, я не понимаю? — невозмутимо продолжает тот, глядя на дорогу. — Я тебя знаю почти с рождения, мать твою, и прекрасно выучил твой характер. Ты хотел игрушку, у тебя ее забрали, за это ты обозлился на весь гребанный мир и теперь пожираешь себя изнутри.

— Свали нахер.

— Зачем тебе эта девчонка?! — не выдерживает он, сверкнув глазами. — Ты ищешь ее уже десять, млять, лет, словно она тебе реально так нужно. Это было туеву хучу лет назад, пора бы уже послать.

— Я и послал.