— А ты любишь? — он щурится, проведя большим пальцем по ее щеке. Она сглатывает и шепчет едва слышно пересохшими губами:

— Люблю.

— Я об этом пожалею, — выдыхает Энзо и, на мгновение прикрыв глаза, заходит на территорию парка аттракционов. Если бы это был его праздник, он бы с огромным удовольствием, как обычно, отпраздновал бы его в баре, в компании бутылки любимого бурбона и Елены под боком, с караоке, охрипшим голосом и выводком посетителей, спешно покидающих здание от греха подальше. Но это не его праздник, а значит нужно терпеть.

К тому же он в какой-то момент поймал себя на мысли, что за все время их совместной с Еленой жизни он ни разу не водил ее на аттракционы. Ему это никогда не было нужно, потому что он не видел этой странной прелести в американских горках и других средствах развлечения или же попросту пустого выбрасывания денег, но девочка явно в детстве не имела возможности опробовать все эти развлечения на себе, поэтому он решил, что отпраздновать ее семнадцатилетие в таком месте будет по меньшей мере необычно. Да и тихие празднования дома ей наверняка уже приелись, хотя она упорно отрицала это, как мантру повторяя, что главное, чтобы он был рядом. Это, конечно, звучало очень мило, но в то же время он понимал, что ей нужно разнообразие.

— Энзо!

— Еб твою мать! — он смачно ругается, когда она вдруг налетает на него, едва не сбив с ног. Энзо уже открывает рот, чтобы отчитать ее, но замирает, когда видит, как сверкают ее глаза. Создается впечатление, что она в жизни не видела ничего прекраснее, чем эти обвешанные огоньками железные громадины, которые заставляют людей верещать и кричать от страха, смешанного с восторгом. — Чего тебе? — наконец фыркает он, глядя на нее сверху вниз.

— Там… там есть, — она опускает глаза, снова облизывая губы, и где-то глубоко внутри него зреет рык.

— Котенок, блин, тебе не пять лет, ты уже умеешь составлять свои мысли в слова, а слова в предложения. Так что давай, дубль два.

— Можно мне пойти на те горки? — Елена осторожно указывает рукой на аттракцион и мгновенно замирает, словно боясь, что он разозлится. Вместо этого Энзо сжимает ее плечи и немного наклоняется вперед, практически касаясь носом ее носа.

— Ответь мне на вопрос, хорошо?

— Д-да.

— Мы пришла в парк аттракционов, так?

— Да.

— Что люди делают в нем?

— Катаются…

— И вот тогда скажи мне, Елена, можно ли тебе пойти на те горки? — он вскидывает обе брови, насмешливо смотря ей в глаза, и она очень медленно начинает улыбаться, как-то слишком счастливо и искренне.

— Можно…

— Бинго, — он быстро целует ее в висок и подталкивает, — беги и получай кайф, Котенок.

Она на мгновение прижимается к нему и бежит в сторону кассы. Энзо стоит, глядя ей в спину, и качает головой с глупой улыбкой. Еще совсем ребенок, ребенок, которого он воспитал и воспитал явно неправильно. Девушка в семнадцать лет явно не должна уметь открывать глазом бутылки из-под пива, стрелять, драться и наизусть знать все тюремные аббревиатуры. А она знает, потому что знает он.

Через полтора часа и два ведерка попкорна Энзо начинает думать о том, что походы в магазин одежды не являются таким уж филиалом ада. А вот парк аттракционов — точно. Слишком много детей, слишком шумно, слишком жарко, несмотря на вечер, и слишком много молодых мамочек, которые оделись так, словно пришли на показ мод. В который раз поймав себя на том, что слишком уж долго он смотрел на очередную джинсовую юбку, Энзо недовольно фыркнул и, сделав глоток отвратительно сладкой воды, стал искать в толпе Елену.

— Извини, — слышится голос совсем близко, и он, повернув голову, встречается взглядом с веселыми зелеными глазами, — мне очень неловко, но не мог бы ты снять мою кепку.

— Прошу прощения? — он смотрит на незнакомую блондинку ошалевшими глазами и пытается переварить то, что она ему сказала. Девушка закатывает глазами и очень смешно поднимает брови, словно пытается указать ими на свою ядрено-зеленую кепку.

— Кепку сними, пожалуйста, а то жарко пипец, а у меня руки заняты, — он только сейчас замечает, что рядом с ее аппетитной грудью находится еще и ребенок, которого было странно не заметить. Проклиная жизнь холостяка и затворника, он едва слышно ругается и, чувствуя себя последним идиотом, снимает ее кепку, вертя ее в руках.

— Велл дан, — брякает он первую попавшуюся фразу и мгновенно жалеет об этом. — Что-то я, кажется, немного перегрелся на солнце.

— Не удивительно, — она кивает на рюкзак на спине, и он убирает в него злополучный головной убор, — это и не удивительно. Более тупой способ познакомиться придумать вряд ли можно, но я так устала за день, что уже наплевала на то, что меня могут принять за идиотку.

— Ну, есть немного, — честно признается Энзо, пожав плечами, — но это не удивительно. Как я понял, ты тут раньше меня.