Я очень скучал по дяде Боре. А Михайло Иваныч - нисколько. Он распоясался, обнаглел в бассейне, перестал плавать, только давал задания. Он купил себе свисток, как у Анны Владимировны, ходил важный-важный по бортику и больше всех ругал меня, но прилично, без всяких там слов. Это у Мишани был такой прикол. Он вообще приколист.

В августе, после своих сборов, появилась на тарзанке Ева. И опять на меня нахлынуло что-то странное, я стал думать о Еве во время тренировок и по ночам. Но за Евой бегали почти все поселковые поцаки. Я же с ней почти не разговаривал. И не провожал. Но я видел, что нравлюсь ей. Она смотрела на меня, улыбалась мне. Но если в прошлом году она заявляла, что хочет идти домой только со мной. То в этом - нет. Она молчала, в упор смотрела на меня. И ждала. А я тоже молчал. И домой мы шли врозь. Точнее - я-то бежал, я очень много стал бегать без дяди Бори. Озеро - в низине, я бегал по склону вверх-вниз, по разбитой машинами дороге - отдыхающие на озере вообще разучились ходить пешком, и вкатывали на пляж на джипах и микроавтобусах, остальные машины не могли переехать овраг, но дорогу до оврага разбивали конкретно.

20 Рост

Осенью в школу "приехали" велосипеды. С тех пор осень, сентябрь - моё любимое время. Я вспоминаю свой восторг, в пятом классе, когда дядя Боря только появился. Я вспоминаю счастье всех наших заречных, в шестом классе, когда они разгружали "газель" с велами и таскали в подвал школы колёса. Некоторые колёса были странные, без спиц или с очень узкими камерами, мы таких и не видели никогда. Некоторые велы дядя Боря тут же, вызвав меня с урока и дав задание провести физру у мелких, утащил к себе на участок:

– - Это для тебя, Василь. Из Германии. Очень дорогие. Украдут. Боюсь.

Мы стали ездить по шоссе. Дядя Боря ехал на "ауди", еле-еле, а за ним, по обочине -- мы. Кто-то из водителей бибикал нервно, но в основном сигналили с одобрением. Останавливали дпс-ники, дядя Боря показывал им бумагу (у него была целая папка с бумагами на все случаи жизни, с нашими справками и копиями метрик).

Я понял, что велосипед - это моя проблема. Бёдра с непривычки болели дико. Голени тоже. После вела я не мог нормально плавать и поэтому быстро мёрз. Я не мог и бегать, растягивал по ухабам связки.

А в октябре случилось нечто. К нам в секцию стали ездить из города! Появился Ростик Дубинский появился. Рост вырос, был ростом с меня и подкаченный (сразу видно, что только плавал), я же был худой. Да все мы выросли. Михайло Иваныч стал вообще длинный. Он так достал в прошлом году дядю Борю жалобами на мелкий рост, что дядя Боря посоветовал ему висеть на турнике, просто висеть. Михайло Иваныч - максималист, он стал виснуть по десять раз в день - перевисел, мать его паниковала, ругалась:

– - Одёжки не напасёшься!

Рост окликнул нас с Михой как ни в чём не бывало, попробовал с нами заговорить, но мы включили игнор. После первой же тренировки мы остались с ним в раздевалке.

– - Значит, Василь матом ругался в душевой, да?
– спросил Мишаня, будто и не было четырёх лет после той истории, будто произошла история только вчера, ну в крайнем случае неделю назад.

Рост промолчал.

– - Вали отсюда, -- сказал тогда я.
– И чтоб духу твоего у нас в Семенном не было.

Но Ростик пришёл на следующую тренировку.

– - Ты покойник, -- предупредил тихо Мих.

– - Сам покойник, -- грозно сказал Ростик низким голосом. У него уже сломался голос. А у нас с Михой - нет.

– - Балалаечку, смотрю, бросил?
– припомнил Мишаня занятия Дубинских в школе искусств.
– - К нам теперь пришёл? А мы тут не балалаем.

– - Иди ты!

Тогда как раз начиналась вся эта байда с Гарри Поттером. Наши девочки всё ахали, ездили смотреть кино во Владимир, в Мирошев-то фильмы привозили позже.

Мишаня сказал:

– - Чё это "иди"? Ща все трангрессируют, не в курсах?

– - Да не, -- говорю я.
– Он скажет "авада-кедавра". Палочку-то в кармане носишь, америкос?

– - Гарри Поттер -- Англия, -- фыркнул Ростик презрительно.
– Темнота.

– - Темнота - друг молодёжи, -- парировал Мишаня.

Нам было по фиг--Англия-Америка. Мы даже не стали продолжать тему. "Вражьи хари" -- так, вслед за отцом, говорил про все другие страны Михайло Иваныч.

– - А братец твой где?

Ростик обрадовался перемене темы, стал рассказывать:

– - Прикиньте. У него защемление в шейном позвонке оказалось.

– - Защемления?
– начали гоготать мы.

– - Да. Ему томограмму сделали, в Москву возили. В голове всё нормально, а в шее - защемления нервов. Кровь плохо шла, вот и головные боли.

– - У тебя тоже будут защемления, -- предупредили мы.

Избили мы его крепко. Но по возможности не трогая лицо. А то побежит жаловаться. Синяки на теле - это само собой. Тоже можно пожаловаться. Но на теле - мог сам упасть, удариться. А лицо - это точно побили.