Я сначала и не врубился: зачем барашек. Выгуливают же вокруг пруда коз. Козёл всегда впереди, трясёт бородой. Собака охраняет его и стадо. А тут - один баран, блеет жалобно.

Мелодия стала громче - такое пение, напоминающее блеяние барашка. Азиаты ставили мангалы. Я заметил среди них бугра, садовника или не знаю кого, -- того, кто мне сказал, что пруд будет наш. Он пошёл ко мне, поздоровался. Протянул руку:

– - Василь-сан! Приветствую!
– он говорил почти без акцента. Больше того - он "безвозвратно обрусел" -- так говорил о нём и дядя Боря.

В этом рукопожатии не было фамильярности, как потом утверждала Маша. Бугор жил на нашей 1-ой Заречной уже лет пять. Я пожал руку. Без удовольствия, но и без всякого отвращения. Как давнему знакомому. Тем более Маша всегда стыдила меня за то, что я ругаю индейцев. (Ну что я сделал не так?!)

– - У друга юбилей. Всю ночь гулять будем, -- улыбался золотом бугор. Они уже выставляли столы. Я попросил не выставлять на пляже. Тогда они пошли туда, где был детский лягушатник, к кувшинкам. Там разбили шатёр, перетащили мангалы, туда же перепарковали микроавтобус. Их было десять человек. Десять человек и один баран.

– - Они его прирежут, Василь, -- сказала вдруг Маша.

– - Да ты что!
– съёрничал я.

– - Ага. Прогони их.

– - Но я не могу, Маш.

– - Почему? Ты же тут главный!

– - Мне запрещено прогонять. Они ничего такого не делают. Если будут жечь костёр, я скажу. А если мангал - это не запрещается.

– - Василь! Но они же прирежут барашка. Живое существо!
– Маша стояла бледная, потрясенная, её трясло.
– Ты вот за руку с ним здоровался. А может это рука будущего убийцы!

– - Машуль! Мне очень жалко барашка. Но я не имею права им что-либо запрещать.

– - Василь! Ты должен!
– Маша стояла и тряслась от злости. Она пошла пятнами, потом раскраснелась.

Баран каким-то непостижимым образом вырвался и понёсся вдоль берега. Копыта его проваливались в песок, оставляя следы, похожие на сердечки, которые были нарисованы на скотче у Маши, на её блокнотах и кошельке. Далеко баран не успел смыться. У него на пути оказались новые "отдыхающие". Они добирались до места "праздника" пешком. Все таджики и узбеки, окопавшиеся в нашем посёлке, жутко спортивные. Они участвовали и в нашем акватлоне, и в кроссе. Я всем им, даже не занявшим никаких мест, выделил медали в качестве "братской" помощи. Те, которые поймали барашка, как раз были с медалями. Они уже были мне не чужие, раз участвовали в таком мероприятии. Я видел, как они гордились медалями, как дети ходили с ними по посёлку, показывали всем. И с этими работягами я поздоровался за руку. Они говорили:

– - Василь! Хорошо Василь! В реке, видишь, больше мыться нет. В баня едим--да.

Я кивал и улыбался. А что мне оставалось делать?! Я повернулся и увидел, как брезгливо морщится Маша - ведь я пожал руки потенциальных убийц барашка.

Баран смотрел на меня чистым глупым взором. Он понял, что ему не уйти.

– - Ты должен их прогнать!
– тихо прошипела Маша, когда барана увели к кувшинкам.

– - Но они пойдут на другой берег и там барашка всё равно прирежут.

– - Ты трус!
– сказала Маша.

– - Маш! Ты приехала и уехала, -- жёстко сказал я.
– А я не хочу разборок. Они же ножиками махать начнут.

– - Позови своих ребят.

– - Чтобы стена на стенку? Люди пришли праздновать юбилей. Ведь и твоя семья приходила праздновать на пляж Лёхину Днюху, вы тоже жарили шашлыки.

– - Все жарят, -- нервно отмахнулась Маша.
– У нас куриный был шашлык.

– - А у них будет бараний.

– - Но мы не убивали курицу, -- страшно вращая зрачками, проскрипела Маша.

– - Потому что её убил кто-то другой.

– - Это была курица из клетки, с птицефермы.

– - Всё Машуль. Закрыли тему. Ничего сделать нельзя.
– - Я хотел обнять Машу, но она отшатнулась от меня как от чумного:

– - Не трогай меня! Не смей!

Я пока держался, и пытался Машу привести в чувство. Перед летом я читал инструкцию МВД, где говорилось, как надо общаться с агрессивными, но не опасными людьми: надо успокаивать, надо говорить и говорить доброжелательным убаюкивающим тоном.

– - Они пока не убивают, только привязали к сосне. Видишь: он бегает привязанный. Может, они его и не убьют.

– - Убьют, -- упрямо сказала Маша.
– Я в книжке читала.

– - Маш! Если тебе неприятно, уходи. Я всё понимаю, -- я держался из последних сил, успокаивая свою девушку: -- Я не имею права покинуть пляж. Я должен пробыть здесь до восьми вечера. А завтра вообще закрываю сезон. Буду буйки доставать и грузила, балласт. Можешь придти, порисовать этюды: буйки и балласт на фоне лодки - красиво по-моему, а?

– - Василь! Прогони! Ты же их ненавидишь! Почему ты вдруг испугался?

Я начал терять терпение.