Когда Наташа ясно об этом подумала, то разволновалась так сильно, что до двенадцати часов не могла заснуть.

В школе она рассказала о своих мыслях Вовке Жутикову.

Редактор стенгазеты озадаченно почесал в затылке и вздохнул:

— И правда: вроде что-то не так… Вот штука какая! Что же теперь делать? Я заметку о Гарике написал. И на машинке уже отпечатал.

— Какую заметку?

— Положительную. Что вот хорошим товарищем стал. Некоторые пионеры начали марки теперь собирать. Хорошее дело. Полезное. Развивает общий уровень.

— Ой, Жутиков, — еще сильнее огорчилась Наташа, — уровень, может, и развивает, а вот чувствую: не так что-то. Не знаю, надо ли такого, как Гарик, поднимать на щит?..

Вовка опять завздыхал:

— Что делать-то? Жалко. Хорошая получилась заметка. На третий столбец планировал.

— Нет, обожди пока, — сказала Наташа.

В тот же день она собрала заседание совета отряда. Думали-рядили, как быть и что делать. Тогда и получил Вовка Жутиков, как редактор и человек, имеющий доступ к пишущей машинке своего деда, срочное задание — отпечатать в количестве тридцати восьми экземпляров вопрос-анкету для учеников класса.

Для Вовки отпечатать эти анкеты было плевое дело. Закладывал сразу по четыре экземпляра. Час работы — и готово!

На другой день Вовка принес в школу пачку белых листов. Сверху на каждом из них были напечатаны вопросы:

«Как ты думаешь, за какие качества надо уважать человека?»

«Достоин ли уважения человек, который учится неважно, а к общественным обязанностям относится спустя рукава?»

«Что ты думаешь в связи с этим об ученике нашего класса Гарике Шумейко?»

А после вопросов следовала приписка: «Свою фамилию можете не подписывать».

Вовка, когда печатал на машинке анкеты, улыбался про себя: не все, наверно, захотят ответить на такие нелегкие вопросы. И захотят ли портить отношения с Гариком? Может, кто-то и под защиту его возьмет?..

Наташа от Вовкиной работы сразу пришла в хорошее настроение.

— Какой ты молодец, Жутиков! Да с этими анкетами мы теперь полную информацию получим. А уж Гарика-добродетеля как под увеличительным стеклышком рассмотрим!

— А многие, думаешь, напишут? — спросил Вовка.

— Поглядим, — сказала Наташа. — Сегодня можно раздать, пусть три дня думают, а в понедельник приносят. Правильно?

— Три дня хватит, — кивнул Вовка. — Самые интересные ответы мы потом в газете поместим.

— Хорошая мысль, — согласилась председатель отряда.

В классе новость об анкетах встретили по-разному. Кто-то посмеялся, кто-то задумался. Мишка Анохин сказал:

— Без подписи? Ладно, напишем! Это нам раз-два — и в мамках!

Сам Гарик, внимательно прочитав вопросы, насупил лицо, оглянулся тревожно.

— Не робей, Гаря, — по-приятельски хлопнул его по плечу Мишка. — В обиду не дадим!

В понедельник Вовка еще до уроков сбегал в пионерскую комнату и принес оттуда красный ящик с прорезью — урна для голосования.

— Чтоб не смущались, — объяснил Вовка и поставил ящик на подоконник. — Захочет кто, подойдет, опустит листок, и порядок! И в руки никому не надо отдавать.

У этого ящика на переменках много толпилось народа.

— Освободи дорогу! — кричал Мишка. — Валерий Крутов идет! Великие плоды раздумий в ящик положит!

— Нет у меня ничего, — смущался Валерка.

— А выверни карманы. Выверни!

Валерка не знал, что и делать. А ребята смеются, ждут — пришлось вывернуть карманы.

— Значит, раньше положил, — заключил Мишка и приставил карий глаз к щели урны. — Вот твой лист! Вижу! Ух и написал сильно!

— Ничего я не писал, — упрямо говорит Валерка.

— По-русски не писал. Ребята, он по-немецки: дер, ди, дас!

— Нет, он пустую опустил. Чернила кончились!

— А может, карикатуру? Валерка на это мастак…

Много веселых разговоров было у ящика. Гарик к окну старался не подходить. Как только раздавался звонок на перемену, поскорее выскальзывал в дверь.

Про анкеты знала и классная руководительница Алла Ивановна.

— Как будете зачитывать? — спросила она председателя совета отряда.

— Я думала посмотреть сначала, что написали, — сказала озабоченная Наташа, — а ребята хотят, чтобы сразу доставала из ящика и читала вслух. Алла Ивановна, можно так?

— А почему же нельзя? Раз пионеры настаивают, пусть так и будет.

— А если что-то неправильно написано?

— Ничего, Наташа, вместе-то как-нибудь разберемся. Зачитывай, не беспокойся.