Я не знаю, что сказать. Я не могу ничего посоветовать, потому что у меня нет пары знаменитых родителей, которые помогли спасти мир. Я не видела своего папу с тех пор, как мне исполнилось два, а моя мама – невероятно обычная женщина, которая прожила жизнь, меняя мужей для высшего общественного статуса. Не поймите меня неверно, я люблю свою мать. Но мне от нее не перешло великое наследие, которое мне следует повторить. Для моей мамы самое величайшее мое достижение – я вышла за Поттера, не то, что я рвала задницу за учебой ради хороших отметок, не то, что гробилась на работе, зарабатывая себе на жизнь, не то, что в итоге получила достаточно приличный пост. Нет, я действительно ничего не могу посоветовать людям, о чьих родителях пишут в учебниках истории, о том, как им можно хоть в чем-то с ними сравниться.

Роуз снова теребит волосы и смотрит вниз на свои колени. Она расстроена, я вижу это. Я уверена, что, говоря о родителях, она вспоминает отца, и я не хочу, чтобы она расстраивалась. На самом деле я вовсе не хотела, чтобы разговор пошел таким путем.

– Но мои родители всегда меня любили, – ни с того ни с сего говорит она, и это меня действительно удивляет. – И это было неправильно и незрело с моей стороны обвинять их во всем, потому что они поступали, как они думали, правильно. Я была просто эгоистичной и испорченной, – она поднимает глаза и смаргивает набежавшие слезы. – Вот почему я была так зла на Лили, когда она устроила всю эту тупую хрень. Потому что у них с Хьюго было полно времени посмотреть на всех нас и понять, какие мы тупые. Но она хуже нас всех, и это меня просто бесит!

– Джеймс сказал мне, что случилось у Ала, – осторожно говорю я, потому что не уверена, насколько прямой в этом смысле хочет быть Роуз. Уверена, она была в ярости, и, думаю, трудно ее за это винить. Но все же, думаю, мне хочется знать ее мнение. Джеймс был очень расстроен, когда услышал об этом, но он был больше обеспокоен, чем зол. Лили уже вернулась в школу, так что у него не было возможности поймать ее и вбить в нее немного благоразумия. Я не очень хорошо знаю Лили, но подозреваю, что большей частью Джеймс так расстраивается из-за нее потому, что видит в ней себя и тайно винит себя в том, что не был для нее хорошим примером для подражания.

– Она меня так бесит! – взрывается Роуз, и ее лицо заливается таким же красным цветом, как бывает у Джеймса. Ого, вот это странно… – Она должна была учиться на наших ошибках, но вместо этого она только еще больше проблем создает! Она просто сука!

Я знаю всю историю о том, что Лили сделала с младшим братом Роуз, так что я не удивляюсь, что она так к ней груба. Она определено очень старается защищать своих младших братьев, что неудивительно, ведь это нормальное поведение для старшего ребенка в семье. Хотя Джеймс никогда не стремился защищать своих младших. И опять же, думаю, это потому, что хоть Роуз и полагает, что их семьи совершенно одинаковые, на самом деле это не так. Роуз и ее брат кажутся куда более зрелыми и благодарными детьми, чем Поттеры, и это означает только то, что они выросли в разных условиях, и ее родители действительно сумели привить своим детям истинные ценности. И, очевидно, они не сомневаются в любви родителей к ним. Может, Роуз в прошлом и сомневалась, но теперь она увидела правду и повзрослела. Не думаю, что у Джеймса или Ала с Лили вдруг случится подобное прозрение. Наверное, поэтому у них такая враждебность по отношению друг к другу и к родителям.

– Но Джеймс, Лили, даже Ал… – Роуз на секунду хмурится. – Они как будто даже не хотят учиться. Насоздавали себе проблем, а теперь винят в этом родителей. Я с этим не согласна.

– Но разве ты не думаешь, что тут во многом их родители виноваты?

– Думаю, иногда настает момент, когда пора вырасти и начать брать ответственность на себя, – теперь она звучит невероятно здраво, и я молча смотрю на нее, когда она продолжает свое объяснение. – Да, их родители натворили много, чего не стоило. Они много нахерачили. Мои родители много нахерачили. Совершенства не бывает. Но мы больше не малые дети, так что это наш выбор, как себя вести в разных ситуациях и обстоятельствах. И не думаю, что Джеймс или другие это понимают. Думаю, им легче винить других.

– А разве их родители не должны тоже брать на себя ответственность?

Она кивает:

– Да. Должны. Но если они этого не делают, это больше не должно влиять на их детей так, потому что они больше не дети. Они теперь могут принимать свои решения, и делать свой выбор, и понимать, что то, что они не могут изменить обстоятельства, не значит, что они не могут контролировать свою реакцию на эти обстоятельства.

Я безмолвно на нее смотрю, пытаясь осознать, что она сказала.

– Ты заставляешь все это казаться таким простым.

Роуз просто пожимает плечами, и по ее губам пробегает тень усмешки.

– Ну, я долго ходила на терапию, – твердо говорит она.

Она шутит, но я не могу не спросить:

– А ты никогда не думала этим заниматься?

Она вопросительно смотрит на меня:

– Хм?

– Ну, ты уже половину курса академии целительства прошла. Не думала идти в психологи?

Она тут же напрягается и резко убирает волосы с лица.

– Я не собираюсь возвращаться, – вяло говорит она.

– Почему нет? – я знаю, что она не возвращалась после смерти отца, но не знаю, какие на это причины.

– Потому что это сейчас не важно. Мне нужно убедиться, что моя семья в порядке.

– Думаю, с твоей семьей все будет хорошо, – уверенно говорю я ей. – Твоя мама кажется потрясающе сильной.

– Она такая.

– А твои братья оба умные и образованные, – она кивает, и я чувствую в этом ее жесте гордость. – Думаю, они справятся.

Но Роуз не сдается.

– И кроме того, академия далеко от Скорпиуса.

– Это всего еще год, – говорю я ей. – А после можешь делать все, что хочешь.