– Можешь спускаться, синьоринка. Понимаю, что ты ожидала увидеть что-нибудь иное. Владыку Мрака, лично вручающего мне инструкции, например, – послышалось откуда-то справа и снизу. Ринэя дёрнулась и едва не навернулась с ящиков.

– Винченцо? – принцесса спрыгнула со своего убежища и посмотрела на серьёзного вендецианца.

– Я заметил, что ты не очень-то доверяешь мне и решил потешить твоё самолюбие, Ринэя, – плут и проныра выглядел совсем по иному, отлично от привычного образа. Словно улыбчивый и весёлый юноша – это лишь его маска.

– Да, я тебя подозревала. Извини, – выдавила принцесса.

– Не стоит. Я понимаю, что не подхожу для вашей компании. Всегда это понимал, – вздохнул Винченцо, отходя к стене другого дома и прислоняясь к ней.

– С чего ты так решил? – подошла ближе Ринэя.

– Знаешь, многие мои поступки были странными и неподобающими истинному герою. Не так ли? – посмотрел ей в глаза Винченцо. – Знаешь, почему тогда, в Рамини я вместо того, чтобы сразу отправиться за лекарством для дяди, сидел, перекусывал и беседовал с вами?

Ринэя молчала. По лицу вендецианца было видно, что ему просто требуется выговориться, а не вести светские беседы.

– Потому что я боялся идти. Да, я трус, можешь меня презирать за это. Я имел возможность проникнуть во дворец и освободить тех несчастных солдат, которых убил Спекио. Но не освободил. Потому что боялся за свою шкуру. Когда я в первый раз уходил из той пыточной, я дрожал, как последний слабак. Моя душа ушла в пятки. И даже на арене я в последний момент испугался.

Принцесса недоумевающе смотрела на вендецианца. Сейчас он казался искренним, хотя девушка ни разу за всё время, которое его знала, не подозревала в нём труса.

– Моя заветная мечта – стать героем, – усмехнулся плут и проныра. – Но моя сущность отнюдь не героическая. Сын бандита. Вечное клеймо.

– Один местный хулиган употребил фамилию Каполони при мне, – решилась прервать Винченцо Ринэя. – Он говорил о нём, как о влиятельном авторитете из местных.

– Это и есть мой отец, – тяжело вздохнул Винченцо. – Раньше он был совсем другим. Плут, весельчак. Моя мама знала его таким. Потому и вышла за него замуж. Но потом всё изменилось. Годы не щадили отца. Ему становилось всё труднее показывать свои фокусы и пить, не пьянея. Он опускался всё сильнее и сильнее. И всё чаще поднимал руку на маму и меня.

– А потом? – спросила принцесса.

– Потом мне надоело это…

– Какого хрена ты прохлаждаешься, маленький ублюдок!

ХЛЕСЬ!

От размашистого удара паренёк лет четырнадцати свалился на пол.

– Я не разрешал собирать вещи! Живей на площадь, пока места не заняли другие попрошайки! И попробуй только вернуться без хотя бы пяти монет!

– Хватит, – тихо, но твёрдо заявил подросток, поднимаясь с пола. – Я не собираюсь жить твоей жизнью и торчать здесь. Я ухожу! – крикнул он в лицо грозного отца, сейчас носившее отпечаток многолетнего пьянства.

– Чего?! – мужчина настолько удивился от внезапного непослушания сына, что даже забыл наградить его затрещиной. – И куда ты такой пойдёшь?

– Я стану кем-то большим, чем просто бандит, – с вызовом посмотрел на него подросток. – Я стану героем!

Старший Каполони на мгновение замер, а потом расхохотался так, что заскрипели ставни.

– РВА-ХА-ХА-ХА-ХА! Вы только посмотрите на этого, хе-хе, «героя»! Да тебя любой гремлин одним когтём прикопает! Кончай фантазировать и живо за работу!

– Нет! – крикнул сын. – Я ухожу!

Он собрался пройти мимо отца, но мужчина, взревев от ярости, отшвырнул подростка к стене.

– Я тебе покажу «ухожу», мелкая дрянь!!! Вижу, тебе не помешает хорошая взбучка! Тем лучше!!! Когда ты придёшь на площадь, то будешь там одним из немногих настоящий калек!

В ярости отец схватился за излюбленную дубинку и направился к поднимающемуся и утирающему кровь из разбитого носа сыну.

– Не трогай ребёнка, прошу! – наперерез озверевшему отцу бросилась выскочившая из другой комнаты мать.

– Пошла нахрен! Не твоё дело, как я воспитываю сына! – мужчина ударил женщину дубинкой по голове так, что брызнула кровь.

– Ма… мама, – прошептал подросток, глядя на падающую мать.

– Ох, твою ж… – на мгновение остановился мужчина, а потом повернулся к сыну. – Чёй-то она и не двигается. Видно, ноги протянула. А ты, крысёныш, ничего не видел, усёк?!

Разум младшего Каполони сейчас заполняла только ярость, вытеснившая страх. Парень бросился на отца, схватив лежащий на столе кухонный нож.