Шрифт:
Целую тебя крепко
Сережа
Мой адр<ес>: Борисоглебский пер<еулок> 6
июнь 1916 г
Коктебель [89]
Дорогая Лиля, как часто мне тебя не хватает. Многое я могу сказать только тебе. Как бы хотелось мне после Коктебеля попасть к тебе. Почему-то мне кажется, что это удастся.
О военной службе я перестал и думать. Какая-то невидимая рука отводит меня каждый раз как я неминуемо должен надеть военный мундир. Все мои товарищи уже больше месяца в военных школах. Мои же бумаги по сие время не могут быть найдены воинским начальником. Я послал ему телеграфный запрос и теперь жду ответа.
89
С. Я. Эфрон неожиданно приехал в Коктебель 12 июня 1916 г. и пробыл там до 7 июля.
В Коктебеле я живу, как зверь. В комнаты не захожу — почти все время провожу на берегу моря. Живу у Макса в башне. До 10–11 ч. вечера туда не захожу. Книги в руки почти не беру.
Если война к осени кончится, я мечтаю устроиться под Москвой. Каждое лето желание жить не в Москве во мне усиливается. Я давно бы это сделал, если бы не Маринино отвращение к «тихим радостям сельской жизни».
— На даче Волошиных селится Арцыбашев с женой. [90] Мне это неприятно, Макс же доволен возможности в будущем рассказывать анекдоты об этом.
90
М. П. Арцыбашев с женой Еленой Ивановной, актрисой
Вера живет замкнуто в своем неведомом никому круге. Видно ей тяжело, но не из-за частных причин, а вообще. Твоя открытка с гаданием ее обрадовала. Ей было больно твое молчание.
Лиленька, если бы ты знала, какая здесь есть девочка. Ей семь лет. Родители: скушные, жалкие, больные — чиновник с женой. А она, наверное, обречена на смерть. Ручки и ножки — одни кости. Всего боится. Некрасивая. Никто с ней не играет. А глаза, как у Глебы. [91] Голова неправильная, какая-то заостренная. Ее никто не замечает. Она абсолютно одна. А в ней ужас, который только во сне может привидеться. Главное, что она наверное жить не будет. Я пробую с ней заговаривать. Меня теперь она встречает улыбкой, но такой жалкой. Глаза и морщинки у рта совсем Глебины. Может быть, она самое печальное, что я видел в жизни. Как бы мне хотелось, чтобы ты ее увидела. Теперь почему-то она редко выходит из комнаты и я ее мало вижу. Главное, что ее все пугает. Она шарахается от прохожих, собак, даже от шумящих деревьев. От всех она ждет злого умысла. Родители кажется с нею хороши — мне ничего не приходилось замечать подозрительного, а вместе с тем все ужасно подозрительно в ней самой.
91
Г. Я. Эфрона
Каждый раз как я ее встречаю я чувствую сильнейшую боль. Она как предостережение мне. И эта кисленькая, испуганная улыбка, если бы ты ее только видела.
Я не знаю даже, как ее зовут.
Ну прощай Лиленька.
Целую тебя и люблю горячо
Сережа
Пишу тебе в Коктебеле третье письмо.
<17 июня 1916 г., Коктебель>
Лиленька, дорогая моя — сейчас получил твое письмо, пересланное Мариной. — Меня пугают твои частые сомнения в необходимости твоей любви. Теперь жалею очень, что поехал сюда, а не к тебе, что не удалось поговорить с тобой именно сейчас — на свободе. Ты ЧУДОВИЩНО несправедлива в своих сомнениях. Мне даже трудно говорить об этом — до того это для меня нелепо.
Как бесконечно жалко, что тебя здесь нет. Почти ежечасно мы вспоминаем тебя. Наше раздельное житье для меня противоестественно.
Если каким-либо чудом меня освободят от воинской повинности — приеду непременно к тебе на остаток лета.
Люблю тебя горячо и на всю жизнь и от тебя требую того же. Целую крепко
Сережа
3 °Cент<ября> <19>16 г
Москва
Дорогая Лиленька, до сих пор никак не могу устроиться на завод. Сегодня пришлось хлопотать об этом и завтра дело мое должно окончательно выясниться. — Приходится много бегать.
— Представь себе: только что приехал в Москву, как предлагают купить прекрасную усадьбу за бесценок. — Имение гр<афа> Шувалова было распродано крестьянам. — Осталась одна усадьба с барским старым домом (30 комнат) прекрасно сохранившимся. Десять десятин фруктового сада — дом стоит на горе над речкой.
Имение в 130 верстах от Москвы и 30 в<ерстах> от станции. Но там проводится новая железная дор<ога>. Рядом с имением. Стоимость — три тысячи доплаты и семь тысяч долгу Крестьянск<ому> банку (240 рубл. % в год). Подумай! Это случайность. Но без тебя не решаюсь действовать. Говорят, очень дорого стоит содержать. —
Я бы не раздумывал, — если бы не нужно было держать квартиры в Москве.
Напиши сейчас же, что думаешь по этому поводу.
Вчера встретил на Кузнецком Степуна. Он пока будет служить в тылу с переосвидетельствован<ием> каждый месяц.
Целую. В санатории ли ты?
Сережа
30 окт<ября> 1916 г
Москва
Дорогая Лиленька, когда ж ты выезжаешь? — Мне писала, что 1-го — Вере назначила другой срок, а по твоему последнему письму понять уже совсем ничего нельзя. — Живи в Кисловодске как можно дольше — в Москве сейчас ужасно гадко. Дожди, сырость и непрерывные простуды. У меня кашель и насморк не прекращаются.