– Она поступит так, как захочет сама, я не буду заставлять. И, Глафнег, если будет возможность, приезжай к ней не только для обучения.

– Это не обсуждается, – ответил маг вместо «да».

– Хорошо, с её временами неконтролируемой силой понятно, а что было до этого? Из-за чего это? – не слишком удачно перевёл тему Доэлнор.

– Она сказала, что видела Бейру.

– Что?

– Бейра была с ней, стояла рядом.

– Ты это видел?

– Я это понял. Так и было. Но я не знаю, как она это сделала, это невозможно!

– Возможно, – едва произнёс владыка Доэлнор, как поняла девочка, в этот момент он не смотрел на мага, – если она спела ту песню, которую Бейра считала своим, как она сама говорила, вторым именем.

Ты помнишь? Песня соответствовала её имени, которое она взяла на себя как клеймо, и именно под ним она вошла в историю.

– То есть, Алма сможет сколько угодно видеть мать? – тут Алма, и так не дышавшая, впервые почувствовала, что от этого вот-вот упадёт в обморок, останавливало только одно «Надо дослушать! Самое важное! Стоять!!!».

– Нет, только раз в три недели, и время тоже ограничено, не дольше, чем длится песня, и, если она прервётся до того, как кончится текст, то Кальек Бейра начнёт исчезать раньше, и повторить можно только через три недели…

Дальше девочка не слушала, она побежала назад. Её легчайшие шаги слышались девочке оглушительным гулом по всему замку, а относительно громкие слова разговора, оставшегося позади, отошли на задний план её слуха и утонули в нём. Она не понимала, почему Доэлнор знал это и молчал? Не рассказал ей о том, что она может поговорить с мамой, дотронуться до неё? Вернувшись к себе она почувствовала, как что-то кольнуло внутри два раза, ещё третий, она вдохнула. Противное чувство испортилось. Она никак не могла понять, почему за день она меняется по несколько раз? Каждый хороший день в настоящем рано или поздно будет запятнан прошлым, и той же настоящей ложью… «Нет! Не смей так думать! Он не врал, да, не досказал, но не врал!» Она опустила глаза, увидела белую ночнушку, и просто вложила все силы в то, что бы не думать об этом. Легла в кровать, в попытках как можно крепче запутаться в одеяле осознала, что снова замёрзла, грея о себя холодные ноги, Алма почувствовала, что свернулась в колачик. Всё было точно так же, как и тогда, когда к ней пришёл гарпий, только голова была не настолько тяжёло и загруженной, и Алма была готова не спать оставшуюся ночь. Но тренировки с Глафнегом напомнили о себе, она погрузилась в хороший, нежный сон, впервые за два месяца. Ей снилась мама, эта песня, и уже во сне девочка поняла, что готова к любым переменам, только бы мама всегда была рядом, а она и так всегда с ней. Она была готова на всё, но даже она понимала, что спит, и умудрялась мучить себя ночью вопросом «Как это диалог мог так отразиться на ней? От него местами было немного больно, но одновременно прекрасно, радостно и безразлично». Каждая фраза в нём давала какое-то чувство, и они делились на три равные группы, так что, к концу сна, Алма решила просто оставаться равнодушной, или хотя бы спокойной к тому, что слышала ночью, и обраться со вниманием к гарпии, показавшей ей это. То ли птица хотела причинить боль и поэтому показала, а может наоборот, но что это вообще была за птица, она же светилась, а сперва была клубком света. Ей разбудил голос Глафнега, возвещающий о том, что пора на тренировку. И она поддалась ему, хотя безумно не хотелось бросать размышления, а мышцы предательски завибрировали, когда она встала, как обычно отговаривая её, не смотря на то, что она давно привыкла к нагрузкам.

– Глафнег, – начала Алма, когда тренировка закончилась, и они начали идти назад, – я бы хотела кое-что спросить, – она не понимала, что делает, и не знала, стоит ли вообще это делать. Тут резко пришла мысль замолчать на эту тему! «Ну, ты и тормоз!!! А прежде, чем открыть рот так решить не могла?!» закричала она на себя.

– Спрашивай, – мягко ответил маг, но не поворачиваясь к ней. Голова девочки судорожно билась в поисках альтернативного ответа.

– Ты будешь рядом, если я буду уже не здесь? Останешься со мной? – этот вопрос действительно тоже её волновал, и только сейчас она поняла, что, даже, сильнее всех остальных.

– Да, – ответил медленно Глафнег, после паузы, но Алма не обратила на это внимание, было ясно, что он вспомнил вчерашний разговор, и допустил справедливую возможность о том, что и она могла его слышать, – я постараюсь.

Но это было не всё, что волновало Алму сейчас, фраза из ночного диалога «Глафнег, подумай сам, разве до встречи с ней, ты считал её хорошей? Ты не хотел вообще видеть её, даже не зная настоящую Алму». Она постоянно прослушивала эту фразу, снова и снова искала в ней новый смысл, которого просто не было, но надежда всегда покидала девочку в последний момент.

– Дедушка, – тихо начала она, – А, ты только не спрашивай «что за вопрос?», но мне интересно, почему ты раньше не хотел меня видеть?

Маг остановился как вкопанный. Его длинные седые волосы трепал ветер, так же как и серый плащ, и когда он резко повернулся, его оливковые глаза залились немыми вопросами.

– Алма, это… Это было очень глупо, и сложно объяснить сейчас, зачем я делал это. Но теперь это не так, понимаешь? – было видно, что он ищет какие-то оправдания.

– Да.

Ответ успокоил Алму, в этих попытках объяснить всё, она поняла, что ему не всё равно на то, что она чувствует сейчас. Алма не знала, как вести себя, то время, когда она не знала Глафнега – было спокойным, но таким пустым, и девочка решила забыть об этом, «какая теперь-то разница? Со временем я узнаю ответ на этот вопрос, а пока, хорошо, что у меня есть семья». Они продолжили идти по заснеженной полевой тропе, и девочка не узнавала этого места сравнительно с тем октябрём, когда она прибыла сюда впервые. Тогда эта была площадь луга, высокая солома достигала её плеч (когда она девочка, а не лошадь), и тогда, у леса, она впервые увидела Аргона. Сейчас вспомнив его, она тихо порадовалась тому, что давно не видела.

– Откуда ты узнала? – вдруг прервал затянувшуюся тишину маг. Его рука опустилась в карман, и достала трубку, которая в миг разгорелась и начал улавливаться запах табака.

– Ну, – она замялась, не зная, что и ответить, – Это очень сложно объяснить, однако, получилось так, что я проснулась ночью и увидела… гарпию, птицу. И она как-то странно наполняла всё запахом йода, и завораживающими звуками, это было похоже на многочисленное пение, ну такое… очень красивое.

– …это было похоже, на подводный гул? – сказал он, и втянул через тонкую трубку табачный дым.