Он потер ручки и уставился на нее с неподдельным весельем.

У Эммы вдруг перехватило дыхание. Она испуганно уставилась на мужчину:

– Да. А сколько?

– Несколько месяцев, доррогуша. Ты Темная уже несколько месяцев.

И он с триумфом посмотрел на нее.

Эмма рухнула на близлежащий пень и охватила голову руками:

– Несколько месяцев… - простонала она.

Она так долго Темная, но никто не ищет ее. Ни родители, что годами боролись за ее будущее героя. Ни Киллиан, который совсем недавно говорил, что любит ее. Ни Реджина, хотя именно она первая поверила в то, что Злая Королева, исчадие Ада, может измениться. Ни даже Генри, ее сын. А ведь он первый нашел ее в Нью-Йорке и клялся, что мечтал ее увидеть. Никто.

Ее не ищет никто.

Она одна – Темная Эмма с Темным Румпелем в голове.

Эмма закрыла глаза, безуспешно пытаясь справится со слезами. Обида росла в ней, как атомный гриб после взрыва на ядерном реакторе. Ей хотелось кричать, и бить посуду, если бы она была у нее под рукой. Она не понимала, как с ней могли так обойтись – те, ради кого она стала Темной. Почему забыли ее, почему оставили одну с этим холодом и болью?

Румпель приблизился к ней, праздно уселся на пень рядом и заговорил с удивительной серьезностью:

– Видишь ли, Эмма, ты еще кое-что не понимаешь. Злодеи по большей части – это люди, которых никто не понял когда они того просили. Это те, с чьим существованием не смирились. Те, кого люди, называющие себя героями, упорно пытались изменить. Зачем? Во имя своей выгоды, конечно. Героям кажется, Темная, что как только они ломают нас, приближая к себе, они совершают еще один подвиг. Я думаю, твоя семья, бывшая Злая Королева, твой сын Генри и твой возлюбленный с подводкой около глаз, и даже Бабушка – все они ломают голову над тем, как спасти в тебе Свет. А должны думать, как принять в тебе Тьму. Но это никому не выгодно, дорогуша. Зло может то, чего не сможет ни один герой – бунтовать, жить без ограничений, говорить правду в лицо, какова бы она ни была. Все не так страшно, как тебе кажется.

– Страшно.

– Страшно, потому что ты заставила себя так думать, Эмма. Но когда ты перестаешь об этом думать, когда принимаешь то, что тебе дает соприкосновение с Тьмой – это становится даже приятно. Ты просто наслаждаешься свободой, которую она тебе дает.

Эмма взглянула на него:

А как же одиночество? Румпельштильцхен опять совершил свой очередной ритуал – подпрыгнул и захихикал. А потом довольно потер руки:

– Не называй это одиночеством, дорогуша. Называй это свободой.

Эмма прикусила губу и тяжело вздохнула. Ей не хотелось отвечать.

Она совершенно не понимала, что ей делать. Отдаваться Тьме полностью не хотелось. Но и свет ей был ни к чему, раз уж от нее отказались все, кто так радовались ее свету.

Темный склонился к ней поближе и снова прошипел, щекоча горячим дыханием, ее ухо:

– Так что ты выберешь, Эмма Свон?

Эмма тяжело поднялась. Посмотрела на небо, в глупой надежде найти ответы на свои вопросы. Но тщетно.

И тогда ее серые глаза встретились с карими глазами Румпеля. Подавшись вперед, она прошептала:

– Тьму.

Он вновь издал свое фирменное хихиканье:

– Да здравствует новая Темная!

Он взял ее за руку и повел куда-то. Они быстро пересекали тропинки, шли мимо старых деревьев, так, что Эмма едва успевала за своим спутником. Когда она все таки настигла его, не могла не задать свой вопрос:

– Куда мы идем?

Румпель резко остановился и загадочно посмотрел на нее:

– Видишь ли, Волдеморт в юбке, я подумал, что, раз уж ты согласилась на эту милую сделку, тебе не помешает помощь настоящей злодейки.

– Настоящей злодейки? – недоумевающе переспросила девушка.

– Ну да, - элегантно взмахнул маленькой ручкой Румпель. – Без всех этих сентиментальных историй, знаешь ли.

Эмма запнулась. Ей и в голову прийти не могло, о ком говорит ее странный спутник. У всех известных ей сторибрукских злодеев была одна очень похожая история – тяжелое детство, непонимание родителей, несчастная любовь, жертва во имя близких людей никем не отблагодаренная. У всех – одно и то же. И даже у Малифисенты история была построена на боли от потерянного, отнятого ребенка, а ведь именно Дракониху все всегда считали настоящим исчадием ада.

В общем, после нескольких бесплодных попыток понять, кого он имеет в виду, Эмма оставила это и просто покорно шла туда, куда ее вел Темный. Они остановились у самого края огромной скалы и Эмма отшатнулась. Румпельштильцхен схватил ее за руку и присвистнул:

– Рад, что ты теряешь голову от такого бесподобного мужчины, как я, дорогуша, но не сейчас, умоляю. Мы уже пришли.

Эмма посмотрела вперед. Но там никого не было, только деревья, которые колыхал ветер. Она недоуменно посмотрела на него: