Ах да, мамочка. Мадлен рисовала ей в деталях картины ада с жерновами и горящими котлами, которые ждут такую отвратительную злодейку, как она. Но теперь Круэлла готова рассмеяться ей в лицо и вырвать ей сердце. Жаль, что убила ее раньше и она не может увидеть этого лично. Потому что здесь не то, что Дьяволов и котлов нет. Здесь можно с ума сойти от скуки. Здесь – пусто. Просто какой-то гимн пустоты. Ее феерия. Апофеоз.

Хоть бы какой-нибудь заяц мимо пробегал, но вокруг одни серые скалы и сухие ветки деревьев.

Ни джина. Ни музыки. Ни машины.

Она разбегается и бросается со скалы. Через секунду ловко встает на ноги и вновь поднимается на свое прошлое место. Нельзя убить того, кого уже убили, дорогая. Ты только что еще раз в этом убедилась.

Она тяжело вздыхает, садится на место и вновь затягивается. Какая это сигарета по счету? Четвертая за день. Она уже открыла последнюю пачку из тех, что были в кармане шубки. Скоро и эти закончатся и тогда – все. Придется попрощаться и с этой радостью.

И для чего теперь Круэлле жить на свете?

Ах да, совсем забыла. Она уже и не живет.

Она сделала несколько глубоких затяжек. Сгорбилась и стала сильно болтать ногами. Какой толк быть леди, если этого никто не видит?

Одна глубокая затяжка, другая третья. Ее легкие уже наверняка похожи на химический завод, но наплевать. Ничего другого ей больше не оставили, только это. И, если ее заставили бросить убивать, пусть не надеяться, что заставят ее еще и бросить курить.

Она вроде услышала звук шагов по тропинке. На секунду напряглась в ожидании, но потом расслабилась. Брось, Круэлла. Кто сюда может прийти, если даже мертвые обходят это место стороной. Все это – лишь плод твоих фантазий. Курение, дорогая, до добра не доводит.

Но вот она слышит то, что заставляет ее обернуться в каменную статую:

– Крррруэлла Де Виль!

Не может этого быть! Этот рычащий звук и странные смешки она из миллиона других узнает. Никак, Румпель окочурился, или герои помогли.

Она оборачивается и видит его в некотором отдалении от себя. Брови от изумления взлетают вверх, сигарета падает из рук. Тысяча далматинцев, их и так в обрез, еще и эта испорчена! Эх, руки-крюки!

Она встает и идет ему навстречу. Если он жив и пришел повидать ее – замечательно. Если же мертв, и они случайно встретились – еще лучше. Потому что она никуда его не отпустит. Будут теперь вместе болтать ногами на скале и, может быть, курить, если он захватил сигареты. Она спасена!

Но уже в следующую секунду она видит ту, которую меньше всего хотела бы увидеть. Ее убийца Эмма Свон, спасительница, что так подло ноккаутировала ее со скалы, стоит подле Румпеля и выглядит более чем плохо. На ней какие-то лохмотья, она согнута напополам, глаза у нее горят, как у алкоголика с похмельным синдромом. И еще эти странные волосы, похожие на мокрые камыши…

И это ей, Круэлле, вечно говорили, что у нее странная прическа. Хм, но Эмма Свон, кажется, побила рекорд. Нужно спросить, кто ее парикмахер, чтобы никогда к нему не ходить.

Круэлла останавливается и женщины несколько минут сверлят друг друга глазами.

Круэлла первой нарушает тишину:

– Темный, тебя тоже убили? Какого Дьявола, дорогой, ты притащился сюда с этой дамочкой? И что у нее с волосами? В Сторибруке прошел химический дождь, что ли?
– И тебе доброго утра, дорогуша – радостно хихикает Румпель.- Ты многое пропустила конечно, поэтому тебе простительно. Темный не я. Темная теперь Эмма Свон.

Круэлла подходит поближе и делает несколько кругов вокруг гостей, с интересом разглядывая их:

– А вы, Темные, все так странно выглядите? В таком случае, мне нужно радоваться, что я просто злодей.

Эмма Свон делает несколько неуверенных шагов навстречу Де Виль, но та предостерегающе поднимает руку:

– О, нет, дорогая. Только не это. Последний раз, когда мы с тобой общались лицом к лицу, я слетела со скалы. Хочу сказать, вы мне выбрали очень дурацкий гроб. Ничего оригинальнее придумать не могли. Ну да ладно, я от вас и не ожидала. Могла бы перед смертью додуматься составить завещание и предупредить, что я хочу белый с черными пятнами. Но зря понадеялась на ваше креативное мышление.

Эмма открывает рот, но тут же успокаивается под проникновенным взглядом Румпельштицхена. Теперь уж он сам подходит к ней ближе и склоняется в галантном поклоне.

– Невероятно рад тебя видеть, Круэлла.

– Не могу сказать о себе того же, дорогой – парирует она и, не скрывая злорадства, добавляет:

– А как твоя милая женушка, Румпель? Все еще мечтает воспитать из тебя балерину в розовой пачке? Или уже успокоилась?

– Герои всегда отчаянно стремятся нас перевоспитать, дорогуша. Природа у них такая. Тебе ли не знать? – парирует мужчина и тут же добавляет: