Лисин посмотрел на Андрея хитро, словно проникая в глубину обуревавших его мыслей, затем отложил в сторону просмотренные документы, ни один не подписав.

«Заметил что-нибудь Ненашев?» – гадал Андрей. По лицу шефа никогда нельзя было распознать, о чём он думает. Даже недовольство он не высказывал впрямую, всегда говорил иносказательно, витиевато. Краснов бы на его месте не смолчал, поинтересовался бы – что это за расходный материал приобретает МНТК у какой-то фирмы, не являющейся дистрибьютором Эльсинора. К тому же, произнесено название – Совинком – и все еще помнят ту историю с долгом.

«Хорошую бомбу подкладывает, – подумал Андрей, – за такие вещи уволить могут запросто».

Лисин поднялся, прошёлся по кабинету.

– Legacy… Legacy… такой хороший аппарат?

– Да, Арнольд Миронович, – ответил Ненашев, но тот смотрел на Андрея в упор.

– В чём же его преимущества? – вопрос, опять же, предназначался Андрею.

И он стал объяснять. По директорскому тону и по характеру вопросов Андрею стало ясно, что его экзаменуют. Столько было сказано уже про Legacy, что даже заместитель по экономике смог бы наизусть пробубнить обо всех преимуществах этого факоэмульсификатора.

Улучив момент, Арефьев напомнил про документы.

– Шлёпни факсимиле, или сам подмахни, знаешь ведь мою подпись, – небрежно бросил Лисин, и продолжил свой допрос.

Собрав документы, заместитель по экономике направился к двери. Продолжая слушать Андрея, Лисин осторожно отвёл взгляд, чтобы понаблюдать за Арефьевым. Тот, взявшись за ручку двери, секунду помедлил, затем обернулся. В этот момент директор перевёл взгляд на Андрея, со стороны казалось, будто он всецело поглощён беседой.

– Нет, Арнольд Миронович, я так не могу.

– Что такое, ты не ушёл? – встрепенулся Лисин.

Арефьев нервно переминался с ноги на ногу:

– Документы…

– А… так подпиши их сам, ты же знаешь мою подпись.

– Нет, ну что вы, так нельзя, как же я за вас буду расписываться? – уже увереннее произнёс зам. по экономике.

Лисин, направляясь к своему столу:

– А то ни разу не расписывался за меня?!

– Что вы, боже упаси!

Усевшись в кресло, директор принялся подписывать бумаги. На секунду оторвавшись, лукаво бросил заместителю:

– А ведь собирался подписать, шельмец!?

Вытирая платком вспотевший лоб, Арефьев заявил, что не занимается подлогами, и Лисин, передавая подписанные документы, сказал шутливо: «А осадок всё-таки остался». Забрав бумаги, заместитель по экономике хмуро вышел. Директор филиала продолжил допрос:

– В каких филиалах уже есть Legacy?

«Докопался, как до столба!» – недовольно подумал Андрей, вслух же произнёс:

– А что филиалы, Арнольд Миронович – Москва, Петербург…

– Нет, в нашем регионе кто-нибудь купил?

В «нашем регионе» филиал МНТК был только в Краснодаре и Тамбове, и Андрей повторил то, что было уже сказано за обедом: врачи поработали на демо-образце, и в ближайшее время собираются приобрести оборудование.

– Ну, а что с Саратовом, на чём, кстати, Крутой работает?

И эту информацию не мог не знать директор. С Крутым, главным врачом областной офтальмологической клиники, был установлен тесный дружеский контакт – частые визиты, обмен опытом. Правда, в последнее время саратовец жаловался, что волгоградцы переманивают клиентов, но это не мешает коллегам встречаться. В прошлом году, например, трижды выезжали на рыбалку в Балашов.

Всё ещё тревожась из-за провокационного упоминания своей фирмы, Андрей не смог с ходу назвать, какое оборудование установлено в Саратове. Лисин пожал плечами и озабоченно протянул:

– Как же так, твой регион, и ты не знаешь, чем экипированы твои клиенты. Поразительная некомпетентность! Бери пример с Альбертинелии – он, крупный босс, у него в подчинении не какой-то там вшивый Юг России, но вся Восточная Европа плюс Монголия, а он знает поименно руководство нашего «Волгофарма»!

В этот момент у директора МНТК был довольный и в то же время брюзгливый вид, свойственный вершителям человеческих судеб. Ненашев отрешенно сидел, как член экзаменационной комиссии, уже поставивший свою отметку.

– Почему же я не знаю, – возмутился Андрей, вспомнив, что в своё время Крутого плотно окучивал Ненашев и продал ему оборудование фирмы, конкурирующей с Эльсинором. – У него стоит «Mentor».

– Ладно, – вяло проговорил Лисин, – всё ясно.

Довольная улыбка потонула в его бороде – опустил сотрудника инофирмы перед руководством.

Видимо, Ненашеву не очень был приятен этот разговор, и он, улыбнувшись, припомнил прошлогоднюю поездку на конференцию в Калифорнию. В последний момент Крутому было отказано в визе – его полный тёзка оказался вором в законе, данные которого значились в Интерполе. Когда недоразумение разрешилось – посольству предоставили документы, подтверждающие, что Крутой является главным офтальмологом Саратова, он выехал в Москву на машине. На полпути она сломалась. Кое-как уговорив дальнобойщиков дотащить его на буксире, Крутой пятьсот километров трясся в холодной машине (дело было зимой) с открытой форточкой – чтобы лобовое стекло не запотело от дыхания. К его экстравагантному виду давно привыкли – по его одежде никто бы не сказал, что он врач: всегда в коже, джинсе, и золотых цепях; но когда он с дороги ввалился в пятизвёздный «Марко Поло», все поразевали рты. На Крутом был расстёгнутый тулуп, из-под которого виднелась рабочая фуфайка, под фуфайкой – кашемировое пальто, под пальто – твидовый пиджак, под пиджаком – свитер грубой вязки с расстегнутым воротом, а оттуда торчала тельняшка.