– Таня осталась в СМЭ, работает с трупами? – переспросил Андрей.

– Наследственная традиция, на фамилию посмотри. И не с трупами, а рядом, в лаборатории.

Андрей кивнул – гистологическая лаборатория находилась в соседнем здании с Бюро СМЭ, и поинтересовался:

– Вышла замуж?

– Кто ж на ней женится после того, как ты её обесслав… обосс… – попытался ответить Шавликов, и, как обычно, завис на сложном слове.

– Обесчестил, – подсказал Верхолётов.

Андрей мысленно обрадовался, что Олеся вышла за водой, и не слышала эти не относящиеся к рабочему процессу подробности.

– Знакомство со мной обеспечивает девушкам не бесчестье, а дополнительный респект.

Тут зашла Олеся и включила чайник. Андрей решил выжать что-нибудь полезное из этой встречи:

– У тебя есть знакомые на таможне?

– Я тертый воробей, у меня везде всё сквачено.

– Послушай, квач, скоро у меня прибудет груз – медицинское оборудование, которое, как выяснилось, не зарегистрировано на территории РФ – и этот груз нужно растаможить. Отправитель – швейцарское представительство «Эльсинор Фармасьютикалз», получатель – заведующий оперблоком МНТК.

Шавликов заверил, что это не проблема – нужно только время и деньги, а его друг подтвердил: «Всё будет ровно». Андрей ткнул Шавликова указательным пальцем.

– С этим взыскиванием ты конечно жжошь.

Шавликов от неожиданности испуганно отдернулся:

– Я не жжу, я кое-что другое делаю.

– Мы тупо заберем свои деньги, – подтвердил Верхолётов.

Андрей закивал нарочито серьезно:

– Да, да… лучше б вы жгли хотя бы мусор.

Тут закипел чайник, и Андрей, заметив вопросительный взгляд Олеси, сказал:

– Я так понял, от чая вы решительно отказываетесь.

Нежданые гости вспомнили о других неотложных делах, поднялись, и направились к двери.

– Держи включенным свой телефон, – сказал Андрей на прощание. – Я тебе скоро позвоню.

И добавил ласково, как говорят с фокстерьерами:

– И это… будь умницей, не ввязывайся во всякое дерьмо.

Когда дверь за ними захлопнулась, Олеся громко расхохоталась.

– Вот это пидорги!

Штейн не допускал больше осечек. Комиссионные в кардиоцентр привозил вовремя – и первому заместителю, и заму по хирургии. Андрей был вновь отодвинут на второй план, и выполнял роль шофёра в поездках к клиенту номер один – по объёмам продаж кардиоцентр находился на первом месте. В один из приездов Штейн узнал, что Птицын, ведущий хирург, уволен, его место занял Игорь Викторович Быстров, заведующий кардиохирургическим отделением. Рассказывая об этом, Ильичёв и Быстров выглядели заговорщиками, и не скрывали удовольствия по поводу случившегося увольнения. И даже смаковали детали – как заманили Птицына в силки, и вынудили написать заявление. То были, видимо, давние счёты.

Штейну это тоже было на руку – не надо больше платить 5 % ведущему хирургу. Не обнаружив Птицына на месте, он вернул конверт Андрею: «Зашибись, экономия, давай делить напополам».

Но уже на следующий день компаньонам пришлось восстановить содержимое конверта – Быстров подловил Штейна в коридоре, затащил в свой кабинет, и заявил, что теперь вместо Птицына 5 % будет получать он, – если, конечно, «Джонсон» намерен сохранить своё присутствие в кардиоцентре.

Ужаснувшись, Штейн, отвёз деньги новому opinion-leader. В этой ситуации больше всего его покоробило то, как бесцеремонно повёл себя Быстров. Если Птицын как-то манерничал, тактично намекал на необходимость подношений, никогда не торопил с платежом и не ставил условия, то новый ведущий хирург безапелляционно заявил с порога: «Нет квитанции – нет белья!» То есть: не будет денег – не будет и заказов!

В расстроенных чувствах уезжал Штейн в Ростов. Он уже распланировал деньги, которые двенадцать часов грели его карман и душу – куплен недостроенный коттедж, который нужно доделывать, а финансов вечно не хватает. Какой ужас!

Стоя на перроне, он предупредил Андрея, что Игорь Быстров – опасный тип, и лучше с ним не связываться, добавив фразу, которую речевой аппарат его воспроизводил уже самопроизвольно, без участия высших нервных центров:

– Они сами не будут выходить на тебя – очень осторожные, с чужими не общаются.

Полуспущены шторы. Приглушены слова. Они то как тяжкий молот, то как колющая сталь. Время улетучивалось, как лёгкий дым. Наконец, всё досказано. Ночь холодных раздумий и трезвых расчетов позади. Два товарища вышли на улицу и отправились на дело. Антон Шавликов, мягкий в движениях и жесткий в замыслах, и Сергей Верхолётов, стремительный и дерзкий, опасный, как сквозняк, шли не спеша и почти не разговаривая. Недаром сказано: «Большой кусок глотай, а больших слов не говори!»; поэтому, к чему тут лишние слова. На них синие форменные куртки с символикой «Газпрома», как два кольца, спаяны их жизни, и за годы дружбы они с одного взгляда стали понимать друг друга, по малейшему движению лица и подергиванию членов угадывая ещё не высказанные мысли.