– Декеарх Ламах. Прибыл за тобой по приказу лохага Никона, - отпустив полог балдахина и отведя глаза в сторону, доложил вполголоса Ламах.

Юноша сонно зевнул.

– Ну, что там ещё случилось?

– Тебя срочно требует к себе хилиарх Гиликнид.

– Вот старый хрен! Что ему нужно?

– Не знаю, господин.

– Скажи, что не нашёл меня... Или нет - что я тяжело заболел и не могу сейчас приехать.

– Лучше бы тебе всё-таки поехать, малыш, - посоветовала Делиаду его благоразумная подруга.

Как ни тихо они говорили, всё равно их голоса скоро разбудили остальных. Под балдахином началось всеобщее шевеление, ворочание, потягивание.

– Да, Делиад. Лучше съезди, - широко зевнув спросонок, поддержал Афинаиду своим авторитетным мнением Феокрит.
– Не дразни голодного пса. А то, ещё чего доброго, отошлёт тебя обратно в Феодосию.

– Хочешь, я поеду к дяде вместе с тобой?
– предложил великодушно Алким с другой стороны ложа.
– Если что, замолвлю за тебя словечко.

– Да, поедем все вместе, - тотчас на правах старшего решил Феокрит.

– Благодарю вас, друзья!
– растроганно отозвался Делиад.
– Но раз хилиарх вызвал только меня, то я поеду к нему один, а вы оставайтесь, а то девушки без нас заскучают, - мужественно решил Делиад, не хотевший, чтобы его друзья и подруги и всё ещё ожидавший за кисейной завесой декеарх сочли его испугавшимся высокого начальства мальчишкой.

– Ну, как хочешь, - не стал спорить Феокрит и с хрустом потянулся.

– Ступай, Ламах, - приказал Делиад, - жди меня внизу. Я сейчас спущусь.

Едва фигура декеарха исчезла в дверном проёме, Делиада стали целовать на прощанье (он обещал, что через пару часов, самое позднее - к вечеру, вернётся) по очереди все три его подружки. Не довольствуясь одними только губками, он стал обцеловывать их сочные груди и тотчас почувствовал, как его отдохнувший после короткого сна "наездник" снова просится в "седло". Решив, что Гиликнид ещё немного подождёт, он опрокинул Афинаиду на живот, извозил мокрыми губами и языком её выпуклые, круглые и упругие, как мячи, ягодицы и, застонав от наслаждения, лёг на них животом, запустив своего "единорога" глубоко в их раздавшуюся нежную мякоть. Две другие пары тотчас с превеликим удовольствием последовали их примеру...

Прошло больше получаса, когда Делиад, утолив жажду канфаром разбавленного на две трети вина и наскоро перекусив, появился, наконец, во дворе усадьбы, где терпеливо дожидался его в тени навеса Ламах. Юношески стройный узкоплечий торс гекатонтарха поверх тонкой льняной туники плотно облегала кавалерийская кожаная куртка с короткими рукавами и полами до колен, вся обшитая гладкими, тщательно отполированными серебряными пластинами. Самая большая из них, на середине груди, имела чеканное изображение воинственной Афины в высоком шлеме, со щитом у левой ноги и с коротким копьём в деснице. На тонкой талии юноши куртку стягивал кожаный пояс шириной с ладонь, украшенный в скифском стиле плоскими серебряными фигурками хищных зверей и птиц, на котором слева висел длинный узкий меч с позолоченной рукоятью в богато инкрустированных золотом ножнах, а справа - столь же драгоценный узкий кривой кинжал. Варварских штанов, без которых здешней суровой зимой, конечно, не обойтись, Делиад, как и большинство боспорских эллинов, в тёплое время года не носил. Обут он был в сандалии на толстой деревянной подошве, закреплённые на ногах с помощью длинных, обвязанных крест-накрест вокруг голеней ремешков, сплошь обшитых крохотными серебряными бляшками. Завершал щегольской наряд гекатонтарха свисавший за спиной до поясницы ярко-алый шерстяной кавалерийский плащ (свидетельствовавший о его принадлежности к царским соматофилакам), закреплённый на правом плече крупной золотой фибулой в виде клыкастого вепря.

Широколицый, мускулистый слуга лет 30-ти, с короткими, как у всех рабов, русыми волосами, одетый в грубую холщовую серую тунику, вынес вслед за хозяином его великолепный командирский шлем из отполированной как зеркало бронзы, с небольшим рельефным козырьком над глазами, широкими рельефными нащёчниками и назатыльником, с красивым гребнем ото лба до затылка из стоящих торчком на длину ладони чёрных конских волос. Едва гекатонтарх показался в дверях дома, раб-конюх поспешил подвести к нему высокого, тонконогого, породистого светло-серого мерина с коротко подстриженной белой гривой и хвостом, вся ременная сбруя которого, толстый, отороченный бахромой чепрак и удобное, "рогатое" седло блестели богатой серебряной отделкой.

Делиад ласково потрепал коня по крутой шелковистой шее:

– Что, Снежок, застоялся без дела? Сейчас разомнёмся.

Раб Орик (его имя было выбито на медном, в два пальца шириной ошейнике) привязал справа к передней луке седла ремешок хозяйского шлема, после чего, не спеша, обошёл сзади коня и встал возле его левого бока на четвереньки. С тех пор, как в пять лет отец забрал Делиада от матери и нянек, голубоглазый северянин Орик стал его личным неразлучным слугой, и за эти 13 лет Делиад успел его отлично выдрессировать. Привычно использовав спину Орика в качестве ступеньки, гекатонтарх удобно умостился в седле и принял у конюха повод и плеть с рукоятью из белого моржового зуба.

– Останешься здесь, - велел он вставшему на ноги Орику.
– Я к вечеру вернусь.

Раб молча поклонился. Подняв глаза, Делиад с улыбкой помахал плетью двум друзьям и трём полунагим гетерам, взиравшим на его отъезд с галереи, маша ему на прощанье руками и посылая воздушные поцелуи.

– Удачи тебе, Делиад!
– пожелал Алким.

– Возвращайся скорее!
– крикнула, энергично размахивая рукой, рыжая Илерия.

Огрев коня плетью, Делиад поднял его на дыбы, лихо развернул на задних ногах и порысил тёмной липовой аллеей к выезду с усадьбы, сопровождаемый сзади декеархом Ламахом на низкорослом скифском меринке. Но и оказавшись за пределами усадьбы, Делиад не спешил давать волю грызшему нетерпеливо удила Снежку. Подозвав жестом декеарха, он принялся расспрашивать, не случилось ли в последнее время какой неприятности в его сотне?