По-прежнему держа правую руку за спиной, а левой держась за перило, Полимед стал медленно подниматься по скрипучим ступеням навстречу жене.

– Постой! Ты, наверное, голоден с дороги. Я прикажу Трое что-нибудь наскоро тебе приготовить.

– Потом. Пошли в твою спальню - нам надо поговорить.

– Но я хотя бы принесу тебе вина...

– Поднимайся наверх, я сказал!

– Ну хорошо, хорошо... Незачем так орать - я не глухая!
– Соблазнительно вихляя выпирающим из-под тонкой льняной туники задом, Андокида повела мужа к себе.
– Что с тобой сегодня такое? Что-нибудь случилось? Почему ты так быстро вернулся?

Полимед, не отвечая, шёл в четырёх-пяти шагах позади. Дойдя до своей спальни в правом торце дома, Андокида отвела в сторону тяжёлый ковровый полог на двери и оглянулась на мужа.

– Ну, входи... Как видишь, здесь никого нет. Можешь ещё в сундуки заглянуть. Или под кровать... Ты ведь для этого примчался домой среди ночи?

– Ты ещё спрашиваешь у меня, что случилось?
– прошипел зловещим полушёпотом Полимед, наступая мелкими шажками от дверей на испуганно попятившуюся к ложу Андокиду.
– А теперь, дорогая жёнушка, давай, показывай, где золото.

– Какое ещё золото?

– Царское золото, сука!
– сорвался на крик, забыв об осторожности, Полимед.
– То, которое ты украла, тварь!

С силой пихнув жену в грудь, отчего она повалилась спиной на ложе, он взмахнул из-за спины правой рукой и с размаху полоснул её вдогон плетью.

– Ай!
– дико взвизгнула Андокида, хватаясь рукой за обожжённое плетью плечо и грудь, на которых тотчас вспух кровавый рубец.
– Ты что - сдурел?!

Увидя, что Полимед с оскаленным зверски лицом заносит руку для нового удара, Андокида с необычайной прытью перекатилась на другой край ложа и прикрылась подушкой.

– Сейчас я буду пороть тебя, мерзкая, жадная шлюха, пока не выбью из тебя всю правду!
– грозно прошипел Полимед и двинулся в обход ложа с занесенной над головой плетью.

– Клянусь Зевсом, я не брала никакого золота!
– закричала визгливо Андокида, не сводя полных ужаса глаз с вибрирующей в руке мужа плети.

– Тогда куда же оно подевалось? Кто его украл, если не ты? Может Лесподий с Хрисалиском?

– Я не знаю! А почему бы нет?!

– Ха-ха-ха! И ты думаешь, я поверю, что самый богатый человек на Боспоре может покуситься на золото своего басилевса?
– Полимед даже приостановился от столь дикого в своей нелепости предположения.

– А почему бы и нет?
– смелее повторила Андокида, тотчас уловив, что сумела заронить в него искру сомнения.
– Он потому и самый богатый, что никогда не упустит удобного случая озолотиться. В отличие от тебя... Ой, как больно!
– жалобно заныла она, растирая ладонью горевший огнём кровавый рубец на левом плече. Полимед медленно опустил плеть.

"И в самом деле! Ведь посуду запросто могли подменить и в Феодосии. Может не случайно меня там так напоили? Конечно, это не Хрисалиск и не Лесподий... А вот его сынок вполне мог это сделать. Его разгульная жизнь в столице стоит немалых денег. С чего бы он сказался утром больным и не поехал с нами в Скифию? Побоялся?.. Или этот его декеарх с перебитым носом!.. Хотя, нет. Откуда простому соматофилаку взять позолоченную посуду для подмены? Он бы просто обчистил ларец... И Оронтон, конечно, вряд ли посягнул бы на дары, предназначенные скифскому царю. Это могли сделать либо Делиад, либо Андокида... Ну почему я не заглянул в ларец перед отъездом?!"

– Ну ладно. Что сделано, то сделано, - произнёс Полимед уже совсем другим тоном.
– Я оставил у ног Скилура ларец с подменённой кем-то посудой из позолоченной меди и бронзы. Признайся - это твоя работа? Клянусь Гермесом, я больше тебя и пальцем не трону.

– Полимед, милый! Клянусь тебе всеми богами - это не я! Это же легко проверить! Пошли, посмотрим на месте ли наша мегарская чаша и ритон.

– Ну, ты же не настолько глупа, чтобы подменить царскую посуду нашей.

– А где бы я взяла посреди ночи другую?

– Тоже верно.

У Полимеда не осталось больше сомнений, что царские дары подменили в доме Хрисалиска.

– Миленький мой, давай я сбегаю, принесу вина и чего-нибудь поесть, а потом ты спокойно обо всём расскажешь.

– Хорошо, иди.

Уронив плеть на устилавшую пол возле ложа мягкую барсовую шкуру, Полимед тяжело осел на край ложа, уже сожалея в глубине души, что не послушал тогда Андокиду, и в итоге драгоценная царская посуда обогатила кого-то другого.

Убедившись, что гроза окончательно миновала, Андокида бросила на постель окровавленную подушку и, не сводя глаз с удручённо поникшего головой супруга, направилась к двери.

Как вдруг перед самым её носом дверной полог откачнулся, и в спальню вошёл с обнажённым мечом наготове гинекономах Криптон. Андокида застыла на месте, вытаращив на него изумлённо-перепуганные глаза. Ещё большее недоумение и испуг при виде возникшего на пороге воина с обнажённым мечом в руке (лица его он не разглядел в темноте) отразились на лице Полимеда.

– Что же ты остановилась, крошка?
– весело спросил вошедший, и Полимед тотчас узнал голос гинекономаха Криптона.
– Иди, принеси нам доброго заморского винца. Я тоже с удовольствием послушаю рассказ досточтимого Полимеда о доверенных ему нашим басилевсом золотых дарах.