Пропустив мимо себя всю колонну тронувшихся вслед за хабами напитов, Октамасад со своим десятком пристроился в хвосте. Остановив коней на выезде с балки, Октамасад и его воины молча глядели вслед за удаляющимися под усилившимся дождём по пригородному лугу на север соплеменникам, пока те не скрылись с глаз среди раскинувшихся на берегу залива усадеб.

Ашвин, вместе с другими слугами вождя и скептухов, ехал на мышастом мерине, на шею которого были накинуты поводья двух шедших по бокам савмаковых коней, как и положено, в хвосте колонны. На левом плече Ашвина висел круглый щит, в руке он сжимал поднятое вгору копьё - в походе слуги знатных скифов ничем не отличались от обычных воинов. Когда хвост колонны напитов выехал из балки, уныло шедший справа от ашвинова мерина Ворон, узнал, должно быть, вдалеке те низенькие ворота, у которых, наказав ждать, оставил его хозяин, и громко, призывно заржал. Но Ашвин повернул вслед за остальными налево, и накинутый на шею мышастого повод потянул Ворона совсем в другую сторону. Косясь выпуклым коричневым глазом на высокую, утыканную наверху железноголовыми чужаками стену, за которой пропал хозяин, Ворон оглашал округу отчаянным ржанием. Переложив копьё в левую руку, Ашвин стал оглаживать его ладонью по спине, пытаясь успокоить.

– Ишь, как хозяина кличет!
– сочувственно произнёс ехавший сзади слуга Октамасада Мазей.
– Чует, что уводят насовсем.

Когда городская стена, отвернув вправо, осталась позади, Ворон вдруг встал, упёршись четырьмя копытами в землю, отказываясь идти дальше.

– Ну не упрямься, Ворон. Ну идём! Савмак ждёт тебя дома, - уговаривал Ашвин, дёргая за натянувшийся струной повод.

– Давай перетяну его плетью по заду, иначе не пойдёт!
– предложил Мазей. Но Ашвину не хотелось наказывать коня за преданность хозяину.

– Ашвин, накинь на него аркан, а то ещё скинет узду - побегаешь за ним!
– оглянувшись, приказал ехавший впереди Тирей, которого, как слугу вождя, остальные слуги без спора признавали за старшего.
– Не хочет идти в поводу - пусть идёт на аркане.

Как и почти у всех скифов, смотанный кольцами аркан Ашвина висел на шее мышастого возле груди. Воткнув тупым концом в мягкую землю мешавшее ему копьё, Ашвин, оставаясь в седле, освободил шею мышастого от поводьев, накинув повод Белолобого на левую руку, а повод Ворона - на локоть правой. Когда он снимал аркан, Ворон вдруг хватанул зубами мышастого за ляжку. Тот, испуганно взвизгнув, взбрыкнул, и не ожидавший этого Ашвин полетел через его голову на землю. Повод Ворона слетел с его руки. Остальные слуги тем временем успели проехать мимо остановившегося Ашвина. Оказавшись на свободе, Ворон с радостным гоготом рванул галопом назад к городу. Пока ошеломлённый падением и растерявшийся Ашвин вскочил с земли, пока запрыгнул на пойманного кем-то из товарищей мышастого, Ворон успел умчаться шагов на тридцать-сорок.

– Чего застыл?! Дуй скорей за ним!
– свирепо вызверился на растяпу Тирей, глядя на уносившегося к Феодосии под азартные крики и хохот веселившихся на стенах и башнях греков Ворона.

Перепуганный Ашвин, усердно охаживая плетью мышастого, пустился в погоню. За полсотни шагов до закрытых Больших ворот жеребец свернул с дороги и поскакал вдоль стены туда, где его оставил Савмак. Несмотря на непрестанную работу ашвиновой плети, расстояние между мышастым и Вороном только росло. Вся надежда Ашвина была на то, что беглеца перехватят возле южных ворот воины Октамасада.

Простившись возле Малых ворот с Левконом, Лесподий с Фадием, Мосхионом, Делиадом, Никием и двумя десятками телохранителей поскакал галопом к Большим воротам. Взлетев широкими шагами на башню, они два с лишним часа простояли под полившим вскоре дождём, следя сквозь мутную пелену за уходившим по косогору нескончаемой серой вереницей в степь скифским войском. Среди мокнувших на стенах и башнях вместе с номархом феодосийцев (весь город в это хмурое утро был либо здесь на стене, либо в порту) и стоявших вперемешку с ними "островитян" с восточного Боспора, не раздалось ни одного радостного возгласа: хлеставший в лицо холодный ветер и дождь, закрывшееся до горизонта плотной завесой серо-стальных облаков небо, мрачное свинцово-чёрное море, выплата варварам огромного выкупа, отъезд в добровольные заложники царевича Левкона - ничто не располагало к радости и веселью. Да и осознание того, что война окончена, что скифы больше не враги, и можно возвращаться к привычной мирной жизни, ещё не наступило. Наоборот, многих не покидало ощущение, что скифы в любой момент могут вернуться - прежнего доверия к ним, как к добрым мирным соседям больше не было. Тем не менее, убедившись, что скифы таки уходят с хоры, Лесподий приказал разбирать загораживающие ворота завалы.

И лишь когда из задних рядов уходившей к северным воротам скифской колонны вдруг вырвался и помчался назад к городу вороной красавец, на стенах и башнях началось веселье. Азартно, будто на гипподромных скачках, крича и размахивая руками, воины во все глаза следили за развернувшейся внизу погоней. Многие громко сожалели, что нельзя открыть ворота и впустить беглеца в город - внизу только-только приступили к разбору завала.

Увидя скачущего во весь дух вдоль стены Ворона, преследуемого юным савмаковым слугой Ашвином, Октамасад послал пятерых воинов из своего десятка на перехват. Заметив опасность, Ворон, продолжая во весь голос звать хозяина, резко свернул вправо и ринулся во всю конскую прыть в одну из спускавшихся по склону из клеров на пригородный луг узких извилистых улиц, вызвав новый всплеск восторженных ликований на примыкающих к южным воротам стенах и башнях. Ашвин влетел вслед за Вороном в улицу, а телохранители Октамасада, оглянувшись, увидели скакавших толпой от восточных ворот всадников и поспешили вернуться к хозяину.

Выехав через Малые ворота, сотня конных феодосийцев - по большей части владельцы клеров и их сыновья, знавшие хору, как свои пять пальцев, - поскакала по приказу Лесподия, соблюдая осторожность, к Северной стене. Подлетев с копьями наизготовку к стоявшему напротив Деметриных ворот десятку скифов, они узнали от хорошо говорившего по-эллински скептуха, что он оставлен царём Палаком для выкупа скифских пленных, если таковые имеются. Некоторое время спустя примчавшийся к Большим воротам вестник именем пославшего его гекатонтарха Хрисиппа доложил номарху, что, за исключением одного десятка, все скифы покинули хору. К этому времени проёмы всех трёх городских ворот были расчищены, и пять тысяч восточнобоспорских гоплитов двинулись из города скорым маршем по всем ведущим к Северной стене дорогам. Лесподий же помчал с несколькими сотнями конных феодосийцев прямиком к Северным воротам.

Лучшие феодосийские плотники незамедлительно приступили к изготовлению новых воротных створок взамен разбитых и повреждённых скифскими таранами, исполняя строгий наказ номарха, чтобы к вечеру все въезды в город и на хору были закрыты крепкими, надёжными воротами.

Проскакав вдоль Северной стены от ворот до Столовой горы (на которую незамедлительно вернулся дозорный отряд в полсотни воинов) и убедившись, что она цела и невредима, Лесподий послал к Аристону - гекатонтарху сотни левконовых телохранителей, охранявших по его поручению Акрополь и дом Хрисалиска, гонца с приказом препроводить скифских царевичей и их людей к Северным воротам. Дабы избежать неприятных встреч на городских улицах с феодосийцами, у которых ещё болели раны от потери близких, соматофилаки вывезли скифов по совету Хрисалиска через близлежащие Малые ворота.