Зачерпнув деревянным ковшом из стоявшего возле входа в поварню с тыльной стороны, напротив банного шатра огромного медного чана, провожатый щедро полил подставленные Левконом ладони, после чего Левкон с удовольствием напился вкусной холодной колодезной воды. Утираясь полотняным рушником, поданным ему выбежавшей на зов его слуги из поварни миловидной улыбчивой служанкой, царевич увидел вошедших с противоположной стороны на узкий, длинный двор поварни трёх соматофилаков. Вспомнив, что он так и не удосужился вчера поинтересоваться, где и как устроились его воины, царевич устыдился своей забывчивости. Вернув с улыбкой расшитый зелёными травами и красными конями рушник не сводившей с него смелых любопытных глаз служанке, Левкон двинулся навстречу соматофилакам.

Радостно приветствовав царевича, они доложили, что вчера их накормили, напоили и уложили спать на покрытом соломой и овчинами полу в комнате для слуг по ту сторону дворца. Левкон сказал, что позже зайдёт поглядеть, как они устроились, и предупредил самого молодого из соматофилаков, что б был готов к отъезду назад в Феодосию с письмом к Лесподию.

Обойдя со своим провожатым дворец с другой стороны, Левкон вошёл в западное крыло. Выяснив у слуги, что царский логограф Симах всегда встаёт вместе с солнцем, Левкон заглянул к нему и, обменявшись дружескими улыбками и эллинскими приветствиями, попросил клочок папируса, перо и чернильницу. Черкнув пару слов для Лесподия прямо на его рабочем столе, Левкон запечатал свёрнутое в трубочку и обвязанное с помощью Симаха прочным золотым шнурком письмо восковой печатью и сунул его за отворот кафтана.

Симах, которому Левкон не препятствовал прочесть из-за плеча его послание, предупредил, что стража не выпустит никого из боспорцев из Неаполя без дозволения царя, а Палак сегодня проснётся, должно быть, не раньше полудня. Левкон сказал, что хотел бы, пока царь отдыхает, осмотреть Неаполь и сделать пожертвования здешним богам. Симах ответил, что внутри городских стен царевич и его воины вольны ходить, где хотят - разумеется, кроме женской половины дворца, добавил он с улыбкой и посоветовал сперва дождаться завтрака.

По здешнему обычаю знатные обитатели дворца посылали на поварню слуг или служанок, и те приносили им еду и напитки прямо в комнаты. Так же поступил и Левкон. (Сами слуги и охраняющие царский город воины кормились по очереди в примыкающей к поварне с западной стороны большой трапезной, заставленной длинными столами и скамьями; женщины ели последними, доедая то, что оставалось после мужчин).

Минут через пять его второй его скифский слуга, сменивший ушедшего завтракать первого, раздвинул пошире дверной полог и впустил в комнату, где лежал на софе у стены, заложив руки за голову и уставясь в потолок, царевич Левкон, красивую молодую женщину в богатом, красочно расшитом наряде, нёсшую на вытянутых перед колышущейся в широком вырезе сарафана белой грудью руках большую овальную золотую тарель, сплошь заставленную мисками и вазами с едой, кувшинами и кубками. Живо переменив лежачее положение на сидячее, Левкон изумлённо скользнул взглядом от обшитых золотом и самоцветами зелёных сапожек до прикрытого висячими жемчужными нитями чела вплывшей лебедем в его комнату красавицы. Волосы её были скрыты под шлемовидным бело-золотым убрусом и ниспадающей с него на плечи и спину тонкой голубой накидкой, но озарённое мягкой полуулыбкой прелестное лицо скифянки показалось ему странно знакомым. Ещё более знаком был тонкий аромат, долетевший до его ноздрей вместе с аппетитными запахами свежеиспеченного хлеба и жареного мяса, когда она, близко наклонясь к нему лицом и ещё больше открыв взору соблазнительную грудь, поставила свою ношу на низкий обеденный столик у его ложа. Именно этот волшебный аромат роз - любимого цветка его жены Гереи - уловил он, проснувшись полчаса назад в тёмной комнате на противоположной стороне дворца. Неужели, одурманенный конопляным дымом, он провёл ночь в объятиях этой скифянки, думая, что ласкает Герею?

– Хайре, царевич Левкон!
– приветствовала она его по-эллински с едва заметным приятным, мягким акцентом, медленно распрямившись и не отрывая от его озадаченного лица лукаво поблескивающих тёмно-серых глаз.
– Не узнаёшь меня?.. Я - Сенамотис.

Левкон тотчас вспомнил юную скифскую царевну, жившую недолгое время под одной крышей с ним и Гереей в Старом дворце в Пантикапее после гибели своего мужа царевича Гераклида, пока её не вернули отцу - скифскому царю Скилуру. Герея, помнится, поддразнивая его, не раз говорила со смехом, что юная дикарка влюблена в него, как собачонка, хотя он тогда, как, впрочем, и сейчас, никого из женщин, кроме своей прекрасной богини, не замечал.

– Ах, да! Сенамотис... Ты тогда была совсем девчонка. Сколько же лет прошло?

– Двенадцать. Теперь мне двадцать шесть. На восемь меньше, чем твоей жене. Я могу нарожать ещё много крепких сыновей и красивых дочерей.

– Да... Прошу, позавтракай со мной... как когда-то. Эй, подай царевне кресло!
– приказал он стоявшему у двери слуге.

– Как поживает твоя жена Герея?
– спросила царевна, усаживаясь напротив Левкона в спешно придвинутое слугой к столику кресло.
– Говорят, она всё так же прекрасна, как и двенадцать лет назад?

– По крайней мере, в моих глазах она не изменилась.

– И груди её до сих пор не обвисли, а на лице не появилось ни одной самой маленькой морщинки, хотя ей уже далеко за тридцать?

– Нет, - отвечал Левкон, вгрызаясь в жареную заячью ногу.

– В таком случае твоя жена - чародейка!

– Ты знаешь, я и сам так думаю.

– Вот почему ты не замечаешь других женщин: она околдовала тебя!

– Наверняка! Я не сомневаюсь, что в юности она заключила тайный союз с Афродитой, - произнёс Левкон серьёзным тоном.
– Но расскажи-ка лучше о себе. У тебя есть муж, дети?

– Нет.

– Что так? Разве мало было охочих жениться на такой красавице, да к тому же дочери царя?

– Дочь царя скифов не пойдёт за кого попало.

Сенамотис выразительно поглядела на Левкона. Тот смущённо опустил глаза.

– Что в этих кувшинах?

– Козье и коровье молоко.

– О, хорошо! Налей-ка мне козьего... Но что же ты сама не ешь? Ну-ка давай, помогай мне! Я один со всем этим не справлюсь.

Узнав, что после завтрака Левкон собирается осмотреть скифскую столицу, Сенамотис стала навязываться ему в провожатые, но он решительно этому воспротивился, поскольку не хотел давать повода для ревности своей жене, разгуливая на глазах у своих телохранителей вдвоём с красивой скифской царевной.