Целуя на прощанье руки любимой, Левкон с мольбою в голосе попросил о новой встрече будущей ночью. Ответив согласием, Герея просила его быть терпеливым и осторожным. Она очень опасается Филоксена: он страшно ревнив и если узнает об их свиданиях, то сотворит с нею и её родными что-нибудь ужасное.

– Не бойся, любовь моя! Я сумею защитить тебя и твою семью от него и от любого, кто посмеет встать на нашем пути, - торжественно пообещал Левкон перед тем, как выпустить нежную девичью ладошку из своих рук. Хрисалиск, хорошо расслышавший это обещание, велев дочерям вернуться, соблюдая осторожность, в их спальню, поспешил увести царевича и гекатонтарха из сада обратно к крепостной калитке и выпустил на пустынный берег, покрытый, будто снеговыми сугробами, белой морской пеной.

Труся рысцой через сонную хору к Северной стене, пребывавший в состоянии радостной эйфории Левкон на прямой вопрос Лесподия, отдалась ли ему Герея, густо покраснел (к счастью, в темноте этого не было видно) и после небольшой заминки, когда он раздумывал, не солгать ли ему товарищам, честно признался, что решил не торопить события, дать время Герее привыкнуть к нему и на первый раз ограничился поцелуями. Да и отец её был рядом.

– А вот мы с Мелиадой, найдя в конце сада скрытую в кустах беседку, решили, что нечего тянуть быка за хвост, ха-ха-ха!
– рассмеялся довольный Лесподий.
– И знаете, парни, вопреки моим ожиданиям, она оказалась девственницей. Так что теперь я, как честный человек, просто обязан на ней жениться! Ха-ха-ха!

Левкон рассказал друзьям о своих планах относительно Гереи. Дав себе месяц сроку на то, чтобы завоевать любовь Гереи, он намерен после этого увезти её в Пантикапей и объявить отцу об отказе от Клеомены и твёрдом намерении жениться только на Герее. Он уверен, что стоит отцу лишь увидеть, сколь она прекрасна, как он поймёт и одобрит его решение.

– Да уж, однако, крепко ты вляпался!
– покачал с сомнением головой Санон.
– Я бы на твоём месте спрятал её в какой-нибудь загородной усадьбе, спокойно женился бы на Клеомене, и навещал бы свою красавицу во всякое удобное время. А так, боюсь, что твои планы посадить на трон басилисы дочь бывших рабов, очень не понравятся не только твоему отцу, но и бабке Камасарии, и Арготу, и остальным нашим вельможам. Боюсь, ты так только наживёшь и себе и ей кучу неприятностей.

– А я бы на твоём месте опасался ещё и другого, - вмешался в разговор ехавший с другой стороны Лесподий.
– Я бы поостерёгся показывать Герею басилевсу. Твой отец уже несколько лет, как вдовец. А что, если он сам влюбится в Герею и заберёт её себе? Может, действительно лучше надёжно спрятать её от всех где-нибудь в усадьбе, как предлагает Аристид (Лесподий всё ещё по привычке называл Санона Аристидом, а Левкона - Саноном), и держать её там в качестве возлюбленной. А жениться на ней ты сможешь после того как сам станешь басилевсом. Если, конечно, к тому времени твоя любовь к ней не пройдёт. Подумай над этим.

– Вы, пожалуй, правы, - произнёс задумчиво Левкон после того как в продолжение нескольких минут слышался лишь неторопливый цокот копыт на освещённой тусклым лунным светом дороге да ленивый лай потревоженных за высокими каменными оградами собак.
– Тут есть над чем подумать.

Следующей ночью они опять совершили втроём путешествие по тому же маршруту. Затем их ночные посещения филоксенового сада по настоянию Хрисалиска сделались реже - раз в четыре-пять дней, - иначе их ночные бдения лягут тенями на лицо Гереи, что может вызвать подозрения у Филоксена.

К удивлению Лесподия, Левкон после первого же свидания, вновь сделался прежним энергичным и старательным в освоении военной науки эфебом. Теперь, когда он был уверен, что скоро вновь увидится со своей любимой, он принялся с удвоенным рвением с утра до вечера заниматься развивающими силу, выносливость и ловкость упражнениями, борьбой, кулачным боем, бегом, метанием камней и копий на точность и на дальность, фехтованием на мечах, строевыми перестроениями, верховой ездой - только бы время бежало быстрей!
– и опять почти всегда оказывался в числе лучших, удостаиваясь заслуженных похвал своего пентаконтарха Мосхиона, полагавшего, как и все остальные в лагере, что Санон и Аристид совершают по ночам вместе с Лесподием вылазки к феодосийским гетерам.

С каждым новым свиданием Герея, для которой поначалу проявление нежных чувств к страстно влюблённому юноше, было не более чем притворством, всё лучше узнавала прекрасную душу Левкона, и всё больше сама влюблялась в него.

Так незаметно, как один сладкий миг, миновал для них первый весенний месяц. Пришло время любимых всеми боспорцами весёлых весенних праздников - Дионисий и Анфестерий - знаменовавших начало полевых и садовых работ и долгожданное возобновление после затяжных зимних бурь морской навигации. Как и в несколько предыдущих лет, Филоксен, боясь потерять своё сокровище, отказал в настойчивых просьбах Гереи поучаствовать с сестрой и другими девушками в праздничных шествиях, а, тем более, поглядеть театральные представления в честь Диониса. На сей раз Герея лишь посмеялась в душе над глупым ревнивым стариком, которого она уже больше месяца столь ловко водила за нос.

А тем временем в Пантикапее невеста Левкона Клеомена скоро поняла по его изменившимся, ставшим немногословными и сухими письмам, что Левкон её больше не любит, и угадала, что причиной тому вовсе не его увлечённость трудной военной службой на границе, как полагал её брат Гераклид, а увлечение какой-нибудь смазливой феодосийкой. Матушка Камасария, которой Клеомена, не выдержав, поведала со слезами своё горе, успокоила дочь: никуда её Левкон от неё не денется! Живя там с молодыми парнями, он, конечно, бегает вместе с ними по ночам к гетерам. Ничего страшного в этом нет. Не может же он быть среди товарищей белой вороной! Пусть погуляет эти пару лет до свадьбы да наберётся опыта - ей же потом будет лучше. А в том, что в его письмах к ней стало меньше слов любви, ничего удивительного - на удалении чувства, так же как свет, ослабевают и тускнеют.