– Так, интеллект!
– позвал Тори.
– Хочу пива!

Откуда ни возьмись выкатился ведроид, из него торчала драгоценная стеклянная кружка. Взял Тори кружку за ручку, отделил от ведроида, поднес ко рту, отхлебнул - и впрямь пиво.

– Благодарю, - сказал Тори и пошел прочь.

Сделал пять шагов и тихо-тихо прошептал:

– Так, интеллект, где кончается зона слышимости?

Ему ответил воображаемый голос, как от бесов, но другой, альвы называют его "галлюцинация", если он женский, и "интеллект", если он мужской.

– В пределах дворца все работает без ограничений, - сообщила галлюцинация.

Тори присел на скамью, выхлебал пиво, подумал, не оставить ли кружку прямо тут, на скамье, решил не оставлять, забрать с собой якобы на память, не из-за того, что стекло драгоценное, просто как память, а если кто усомнится - разбить об голову, чтобы не сомневался.

Пришел Тори в свои апартаменты, поставил кружку на прикроватный столик, разогнал трэлей и тиров, запер наружную дверь, зашел в спальню (там вроде труднее подслушать), лег на кровать и тихо произнес:

– Так, интеллект, слышишь меня?

– Слышу, - отозвалась галлюцинация.

– Мне нужно сильное оружие, сильнее, чем скорчер, - сказал Тори.
– Мне надо уничтожить армию врагов тысяч примерно на шесть в общей сложности.

– Массовое уничтожение незаконно, - печально произнесла галлюцинация.

– В каком смысле незаконно?
– не понял Тори.
– Это типа как если перед битвой поле огородили по взаимной договоренности, а потом победитель начинает преследовать тех, кто выбежал?

– Да, что-то вроде того, - согласилась галлюцинация.

Тори подумал и сказал:

– Нет, все равно не понимаю. Люди потому избегают незаконных дел, что когда вождь делает незаконное дело, войско разбегается. Но если шесть тысяч врагов одновременно поубивать колдовством, разве войско разбежится?

– Убивать людей плохо, - сказала галлюцинация.

– Какого хера?
– удивился Тори.
– Ты что, мухоморов объелась?

На этот простой вопрос галлюцинация ответила длинной и уклончивой колдовской тирадой, в которой Тори ничего не понял. Подумал он, подумал, встал и снова пошел к Пенни в гости. Зашел в апартаменты, никого не увидел, зашел на кухню - тоже никого, зашел в спальню - вот она, в постели с каким-то гоблином. Увидела Тори, заулыбалась, говорит:

– О, Тори, я по тебе соскучилась! Ложись к нам третьим!

Поглядел Тори в глаза гоблину и понял, что тот его визиту не рад. Подумал-подумал, и решил гоблина не обижать, ответил так:

– Спасибо за предложение, как-нибудь в другой раз.

– А у меня афродизиак есть!
– воскликнула Пенни.
– Давай вштырю, сразу передумаешь!

– Не рекомендую, - подала голос галлюцинация.
– От него зубы портятся.

– От него зубы портятся, - сказал Тори.

– Да ладно тебе!
– воскликнула Пенни.
– Вштыришь потом восстановитель, станут лучше прежних.

– Я, пожалуй, пойду, - сказал гоблин.

Вылез из постели, стал одеваться.

– Пенни, я к тебе по делу пришел, - сказал Тори.
– У нас тут интеллект сломался, сможешь починить?

Пенни насторожилась и озаботилась.

– В каком смысле интеллект сломался?
– переспросила она.

Тори объяснил, что галлюцинация ему сказала, что убивать людей якобы нехорошо, а это настолько очевидная глупость, что нет никаких сомнений, что интеллект сломался. Ведь если убивать людей реально плохо, разве славились бы конунги и герои? А они славятся!

Пенни неубедительно возразила, что в каждом мире (она говорила дикарским говором - не "мире", а "времени") законы якобы свои, и что хорошо в одном "времени", то якобы может оказаться плохо в другом. Тори хотел было поспорить и опровергнуть, а потом вдруг увидел в ее рассуждении противоречие и воскликнул:

– Но мы-то сейчас не в Эльфхейме, а в Мидгарде! Здесь людей убивать можно! А иногда даже нужно!

Пенни сказала, что жители Мидгарда могут сочинять какие угодно законы, интеллект их принимает к сведению и по возможности учитывает, но руководствуется не ими, а своими собственными правилами, и эти правила устанавливают, что людей убивать без крайней необходимости нельзя. Человеческая жизнь якобы есть наивысшая ценность во всех мирах, и ее пресекать нельзя-нельзя за исключением нескольких особых случаев, которые перечислены в законе списком. Тори снова увидел противоречие в ее рассуждении.

– Если те шесть тысяч воинов не убить, - сказал Тори, - они возьмут штурмом город Картахену и поубивают тысяч, наверное, двадцать, потому что когда грабишь город, надо быть совсем безнадежным неудачником, чтобы убить меньше трех мирных жителей за один грабеж. Так что если дело только в том, чтобы людей умерло меньше, надо поубивать всех ромейских воинов к бесам и демонам, и тогда в целом людей умрет меньше.

После этих слов Пенни сказала, что Тори рассуждает слишком сложно, ей надоело с ним состязаться в логике и ораторском искусстве, и лучше она примет наркотик и поспит. Тори подумал-подумал, и решил не спорить. Пожелал Пенни спокойного сна и пошел прочь.