– Полетели!
– сказал Степан.

– О, у тебя птерокар есть!
– обрадовался Тори.

И подумал, что Степан сейчас спросит, откуда Тори знает, что такое птерокар, и придется либо солгать, либо честно рассказать, что побывал в Эльфхейме, а потом придется рассказать, при каких обстоятельствах это случилось, а если он спросит про Магнуса... наверное, лучше сразу солгать...

Но Степан ни о чем не спросил, и Тори подумал, что это оттого, что Пенни только что вштырила ему наркотик, тот притупил его бдительность, и если бы не эта случайность... А случайность ли? Что, если за Тори прямо сейчас наблюдают асы либо какие-нибудь другие надмировые сущности или даже не просто наблюдают, а что если Тори - не более чем воображаемый персонаж саги, которую сочиняет интеллект, и которая не основана на реальных событиях, а придумана от начала до конца. Помнится, Динка рассказывала, что у одного народа есть легенда, что какой-то мир сотворен из музыки, местный Один однажды заиграл на какой-то там гитаре и запел, и сотворились горы и моря, моря и реки, звери, птицы и облака...

– У тебя такой взгляд, будто ты тоже вштырился, - сказала ему Пенни.

Тори помотал головой, отгоняя наваждение. Вроде отогналось.

Степан сказал, что грузиться в птерокар удобнее всего на крыше. Пенни возразила, указала на подходящий балкон. Степан согласился, они вышли на этот самый балкон, на его край присел птерокар, сиречь большая железная птица, в брюхе у нее отворилась дверь, залез Степан птице в брюхо, Тори последовал за ним, а Пенни сказала, что Тори невежлив, потому что при посадке в птерокар, оказывается, бабам и девицам надо помогать, иначе невежливо. Тори извинился, сказал, что такой обычай ему неведом, а Пенни сказала, что в невежестве позора нет, но в другой раз нарушать обычай не надо.

Птерокар взмахнул крыльями и сиганул с балкона, мир за окнами покачнулся, Тори замутило, он подумал, что сейчас наблюет, но нет, сдержался. А птерокар замахал крыльями, набрал высоту выше городских башен, но ниже облаков, и полетел над морем куда-то примерно в сторону Картахены.

– Эй, Степан!
– позвал Тори.
– А какой хитрый подвиг ты собрался совершить в Картахене?

– Как обычно, - ответил Степан.
– Создать условия для процветания и народного счастья, насколько это возможно в вашем диком времени.

– А ты часом не Баал?
– спросил Тори.

Пенни захохотала и достала травяную палочку, хотела задымить, но Степан запретил, сказал, что в замкнутом помещении нельзя, потому что потом воняет. А Степан рассказал, что в Эльфхейме принято считать, что гоблинские боги как бы плохие, Баал в особенности, и совершать обряды в его честь не то чтобы позорно, но никто так не делает, и когда Тори сравнил его с Баалом, другой бы на месте Степана обиделся, но Степан обижаться не будет, потому что ясно видит, что Тори обидел его неумышленно, по невежеству. Тори хотел было возмутиться, дескать, я конунг, а ты хер с горы, не тебе мне говорить, что обидно, а что нет, но передумал, решил, что сейчас уместно ненадолго смирить гордость, пусть сначала доставит в Картахену, а там разберемся на месте. А пока лучше завести долгую беседу о каких-нибудь пустяках, чтобы случайно не поссориться.

– А расскажи мне, Степан, каких богов почитают альвы, - попросил Тори.

Степан начал вещать какую-то ахинею насчет того, что альвы богов не почитают и одновременно почитают, но только одного, но он на самом деле не один, а трое, притом второй на самом деле не только бог, но и смертный человек, а третий вообще как бы голубь, короче, бред какой-то. Так всегда бывает, когда кто-то рассказывает про своих богов тому, кто про них ничего не знает, дела богов почти всегда подобны бреду, только у асов не так и еще, пожалуй, у ромейских богов, потому что эти боги, по сути, не боги, а просто могущественные бессмертные люди, их поступки понятны, объяснимы и не очень похожи на бред.

Однако оставим ненадолго наших путешественников, посмотрим, что происходило в городе Картахене, пока Тори там не было. Там происходило вот что. Греческий огонь догорел и погас, ромейские ладьи подобрали трупы, нескольких чудом выживших матросов, и еще какое-то чудом уцелевшее барахло. Трупы закопали в землю по ромейскому обычаю, а за спасение выживших матросов бухали весь вечер, но бдительность не теряли, поэтому Якарум посовещался с Милкули и Маттаном, и они решили, что ночную вылазку устраивать не будут. Потом несколько дней не происходило ничего важного, наловленные рабы строили для ромеев осадные башни и тараны, и народ в крепости начал беспокоиться: а вдруг и в самом деле возьмут крепость штурмом и всех поработят?

Одним утром подошел главный ромейский полководец к воротам Картахены и глашатай завопил зычным голосом:

– Эй, Якарум! Мы передумали распинать тебя на кресте. Давай ты останешься в городе государем, просто будешь платить Риму дань, и не будешь ни с кем воевать без нашего разрешения.

Якарум подумал над этими словами и велел глашатаю ответить так:

– Засунь себе копье в жопу и покрути! Картахена вольный город, никогда Картахена не была под ромейской властью и, сдается мне, никогда такого не будет!

Ромеи посовещались, и ромейский глашатай крикнул, что Якарум зря пророчит грядущее, потому что немного удачи в таком занятии. Была у греков одна девка по имени Кассандра, тоже пророчила, а потом случилась у нее неудача, больше не пророчит. И пусть лучше государь Якарум не уподобляется Кассандре, а рассудит здраво, что для него хорошо, а что плохо. И давай, типа, выходи, побеседуем, чего орешь через глашатая, как трус?

На последние слова Якарум возмутился:

– Сам ты трус! Раз такой храбрый, зайди в калитку, а я клянусь Баалом и Иштар тебя не убивать и не обижать!