еды. А когда вернулся - обнаружил погром. Именно так можно было назвать картину

открывшегося с порога.

Старик долго не решался шагнуть в дом, внутренности которого походили скорее

на свалку мебели, чем на уютную квартирку.

– Питер!
– окликнул он, но ответа не услышал.

Осторожно шагая по битым черепкам, Блэк заглянул во вторую комнату. Из-под

массивной деревянной кровати выглядывали чьи-то ноги, а на полу растеклась лужица

крови.

– Питер!
– кинулся к лежащему однорукий. Он быстро нагнулся над телом, и тут же

что-то тяжлое опустилось на его голову.

Вышедший из-за косяка человек опустил дубинку и позвал:

– Эй, Сленг, вылазь.

Тело, которое Блэк принял за мртвого Хлодвига, зашевелилось, и из-под кровати

вылез здоровенный детина со скошенным лбом.

– Заколебался я там пыль нюхать, Роки. Ну, кого ты тут ухайдакал?

Парнище, сидя на полу, одной ручищей перевернул щуплое тело старика лицом

кверху.

– Упасть - не встать!
– присвистнул громила.

– Чего ты?
– заинтересовался тот, что бил.

Сленг сидел на полу и качал головой.

– Ну, и влипли мы с тобой, парень...

– Чего?
– недоумнно протянул второй.

– »Чего, чего...» Да ты хоть знаешь, кого ты прихлопнул?

Бандит неопределнно пожал плечами.

– Да мне плевать! Мне заплатили, - я и сделал. Чего ты особенного в этой развалине

нашл?

– Дурак! Это же Блэк, друг Лютого. Если Лютый узнает, что мы его кореша

грохнули...

Роки, похоже, никак не мог понять, чего испугался его дружок.

– Он что, - крутой?

– Да нет. Он раз Лютого от смерти спас. Вот тот и не позволяет никому его трогать.

Блэк же калека, не видишь, что ли? Так что если этот головорез узнает, что мы однорукого

пристукнули, нам из дерьма долго не вылезти.

185

Роки улыбнулся, перехватывая дубинку поудобнее.

– Не узнает...

Как обычно в день турниров, вдоль дороги на ристалище собралась многотысячная

толпа зевак. Ещ бы! Этой дорогой проследует весь двор и огромное количество

приглашнных рыцарей, что само по себе является весьма впечатляющим зрелищем.

Дамы в нарядных верховых костюмах, изящно восседающие на грациозных лошадках, придворные щголи и приехавшие на праздник гости рангом не ниже лорда. А во главе

колонны - пятьдесят человек из сотни замковой стражи, непосредственно оберегающие

Его Величество. Он всегда восседает на свом коне в полном парадном облачении в

сопровождении нескольких ближайших друзей и советников, открывая шествие яркой

придворной группы.

Как было заведено с давних пор, после двора и знатных гостей отводилось место

двум десяткам заслуженных ветеранов. Многие из них, по привычке одетые в простые

боевые доспехи, вряд ли выделились бы среди городского столпотворения, но здесь их

узнавали и приветствовали, здесь их ещ помнили.

Но, если ветераны пользовались успехом у пожилых мужчин, то следовавшей за

ними группе всецело отдавали свои сердца женщины, особенно молодые. И, если бы не

традиция, дающая право ехать на ристалище вместе с королм, то мало кто из

замыкающих колонну вновь посвящнных рыцарей оказался бы в этом конном строю.

Не смотря на столь отдалнное от Государя место, молодые люди не меньше его

получали восторженных криков со стороны горожанок, многие из которых приходили к

дороге, ведущей на ристалище, лишь для того, чтобы высмотреть себе жениха. Да и отцы

местных красавиц не без любопытства присматривались к славному будущему Геммы, проезжающему сейчас мимо них. Может быть даже потому, что кого-то из них скоро

придтся принимать как зятя, лишь бы дочке успеть вовремя подсказать, на кого надо глаз

положить: за прошлую ночь молодые рыцари успели намалевать на щитах свои гербы. И

за пятнадцать минут, пока медленным шагом процессия двигалась от замка до ристалища, они тоже глядели во все глаза, стараясь запомнить тех, кто им понравился.

Давным-давно, может быть даже во времена короля Артура, ложбинку у южной

стены замка Крон, по которой стекал к морю ручек, выровняли, спрятав поток в