– Обещаю, что расскажу тебе, когда мы остановим твой бунт и разоблачим перед моим Адом мерзавца, который орудует в городе.

Глава 18. Зеркало, которое врёт

«Ложь, подобно маслу, скользит по поверхности истины».

Генрик Сенкевич

Мир Серединный под властью Отца людей Сатаны.

Год 1203 от заключения Договора,

Месяц Урожая, день 13-й

Фабиус посмотрел в окно, и глаза его закололо от усталости.

– Идут, – выдавил он.

И тут же явственно услышал, как гулко бухают по деревянному тротуару сапоги стражников. Лица их стали вдруг вполне различимы в утренней серости, и даже запах чечевичной похлёбки, что они ели на завтрак, коснулся его ноздрей.

Стражников было четверо. Усиленный патруль.

Фабиус подумал: а поставлен ли в ружьё городской гарнизон? И тут же его мысленный взор метнулся по соседним улицам, отыскал казармы, потом кашевара на площади у сборного пункта, куда уже тянулись нехотя или бодро уволенные и временно отпущенные. Город не мог кормить большую стражу, лишь в трудные времена собирали всех, приписанных к гарнизону. Это лишало городской гарнизон части боеспособности, но экономило налоги.

Едва Фабиус вспомнил о налогах, как взор его заметался по чьим-то кладовым и погребам, показывая места, где рачительные хозяева закапывали в горшках свои дигли и глеи, чтобы не платить городские налоги.

Он потерял ориентацию, дёрнулся, чтобы увидеть небо, и его тут же выкинуло из подземелий, но страшно высоко, выше птиц, в холод и ветер….

Фабиус попробовал спуститься вниз, продрог в облаках, заблудился в них. Он понял, что не понимает, где он, не может подчинить себе заблудившиеся чувства… И… закрыл глаза, зажал уши, пытаясь вернуться в самого себя.

Дар всевидения и всеслышания, снова данный ему демоном, застал магистра врасплох. Он не сразу сообразил, что с ним, позволил себе потеряться в образах и мыслях.

Наконец, магистру удалось добиться созерцания полной пустоты, овладеть своими чувствами.

Демон не мешал. Но и Фабиус не спешил возвращаться в дом префекта, туда, где сидело сейчас за столом его тело и таращилось в стену пустыми глазами. Маг ощутил, что пришло время создать некий противовес демону в своём собственном естестве.

Чтобы играть первую скрипку – нужно владеть инструментом. Чтобы владеть собой, нужно всегда помнить, кто ты. Найти стержень собственной воли, что-то такое, чего нет, и не может быть у демона. Образ. Воспоминание. Какую-то зацепку за свой собственный мир.

Фабиус вспомнил мать. Как гладила она его, шестилетнего, по голове и пела…Что же она пела тогда? Так невыносимо давно?

И вдруг в ушах у него зазвучало явственно, из самых глубин памяти:

Отцвела к морозу вишня. Полетели

Лепестки её как перья белой цапли.

И заснили все весенние надежды,

Лишь к утру они под солнышком откапли…

Так пела мама шестнадцать десятков лет назад. Уже и слова изменили с тех пор свой строй, кажутся неуместными и больными, и многие буквы рисуют теперь иначе, чем в книгах, по которым он учился. Да и нет больше тех детских книг. Рассыпались от ветхости.

Он – человек, у которого не осталось ничего из далёкого прошлого. Он сам – это прошлое. Эхо ушедшего времени. Только голос мамы связывает его через время с самим собой.

А ведь он и не понимал раньше, что в ветхости своего внутреннего мира давно уже оторвался от тех, кто жил и умирал рядом. После смерти жены, сын постепенно стал единственной ниточкой, связывающей его чувства с чувствами живого мира. Всё остальное давно уже не радовало его так, чтобы удержать на натянутой струне бытия.

Ещё вчера ему казалось, что он пьёт жизнь полной чашей, щедро расплескивая на траву под ногами. Ещё вчера он думал, что понял суть смыслов, знает плату за равновесие и может держаться на плаву вечно. Но твердь Серединных земель только кажется устойчивой, на деле же – даже море спокойнее в шторм. Одной капли настоящего хватило, чтобы переполнить моря, одного прутика – чтобы сломать перегруженную спину вола.

Зато ему уже нечего больше терять. Нет в нём ничего, кроме текущей жизни, а значит, и демон ничего не сможет отнять у него свыше имеемого. Да, будет так, и будь что будет!

Фабиус встрепенулся и вернулся в себя.

Расширенным зрением, оставленном ему демоном, Фабиус увидел, как стражников, идущих к префекту, догоняет посыльный на рыжей горбоносой кобыле, как маракуют и спорят вояки уже впятером перед сломанными воротами в высоченном заборе префекта. Как ругаются со слугами, не желающими пускать их наверх, к господам.