сантиметров в высоту, но и в жизни фигура Лео была не слишком внушительной). Его джинсы,

синяя рабочая рубашка и пояс с инструментом были измазаны машинным маслом.

"Хэй, ребята, – Лео распростёр руки для обнимашек. – Извините, что так вас оставил. Плохие

новости – я мёртв. Хорошие – мне уже лучше. Я должен был спасти Калипсо. С нами сейчас всё

нормально. Мы забираем Фестуса... – Картинка замерцала, как пламя на сильном ветру, искажая

голос Лео. – Вернусь, как только... – Помехи. – Приготовьте тако, когда... – Сильные помехи. –

Vaya con queso! (прим.: исп. – "да пребудет с вами сыр") Люблю вас!" Изображение исчезло.

— Это всё, что у нас есть, – пожаловался Нико. – И это было в августе. Мы не имеем ни

малейшего понятия, где Лео, каков был его план и в безопасности ли он. Джейсон и Пайпер

провели большую часть сентября, пытаясь его найти, пока Хирон наконец не настоял на том,

чтобы они вернулись в школу.

— Ну, – сказал я, – звучит так, будто Лео собирался готовить тако. Возможно, это заняло больше

времени, чем он предполагал. И это «Да пребудет с вами сыр!»... Может, он предлагает нам

сходить за сыром, что было бы весьма кстати.

Это, видимо, не убедило Нико.

— Не люблю блуждать впотьмах, – пробормотал он.

Странная жалоба для ребенка Аида, но я понял, что он имел в виду. Мне тоже была любопытна

судьба Лео Вальдеса. Раньше я бы узнал его местонахождение с такой же лёгкостью, с какой вы

проверяете новости на Фейсбуке, но сейчас я мог только смотреть в небо, ожидая, когда же этот

проказливый полубог появится на бронзовом драконе с тарелкой тако в руках.

И если в ситуацию была вовлечена Калипсо... всё становилось куда сложнее. Хоть между мной и

нимфами всё было не слишком гладко, даже я признаю: она была привлекательной. Если она

покорила сердце Лео, есть большая вероятность, что он попал в ловушку. Прошло семь лет,

прежде чем Одиссей вернулся домой. Какой бы ни была причина, не похоже, что Вальдес

вернётся вовремя, чтобы помочь мне. Мне придется подождать с освоением арпеджио ( прим.:

способ исполнения аккордов, при котором звуки следуют одни за другим) Вальдезинатора.

Притихшие Кайла и Остин с любопытством и изумлением подслушивали наш разговор. (Мои

слова впечатляют людей).

Кайла подбежала ко мне.

— Ребята, о чём вы разговаривали в Большом Доме? Хирон рассказал вам об исчезновениях?

— Да, – я пытался не смотреть в сторону леса. – Мы обсудили ситуацию.

— И? – Остин растопырил пальцы на столе. – Что происходит?

Я не хотел говорить об этом. Не хотел, чтобы они видели мой страх. Я желал, чтобы моя голова

перестала пульсировать от боли. На Олимпе головную боль лечили гораздо проще. Гефест

просто раскалывал череп и вытаскивал из него новорожденного бога, который в тот момент там

обитал. В мире смертных мои возможности были более ограничены.

— Мне нужно время, чтобы подумать об этом, – сказал я. – Возможно, к утру часть моей

божественной силы вернётся.

Остин наклонился вперёд. В свете факелов переплетение его косичек напоминало мне узор ДНК.

— Это так работает? Твоя мощь со временем возвращается?

— Я.... я так думаю.

Я пытался мысленно представить годы рабства у Адмета и Лаомедона, но с трудом смог

вспомнить их лица и имена. Моя блекнущая память до смерти пугала меня. Из-за нее каждая

секунда раздувалась до невероятного размера и казалась чрезвычайно важной, напоминая мне,

что время смертных ограничено.

— Мне нужно стать сильнее, – решил я. – Я должен.

Кайла сжала мою руку. Пальцы лучницы были шероховатыми и грубыми.

— Всё нормально, Апол... пап. Мы поможем тебе.

Остин кивнул.

— Кайла права. Мы с тобой. Если кто-то доставит тебе какие-то неприятности, Кайла его

пристрелит. А потом я его так прокляну, что он на протяжении недель будет говорить только

рифмованными строками.

На глаза навернулись слезы. Не так давно – сегодня утром, например – сама мысль о том, что эти

юные полукровки могут быть мне полезны, казалась мне смешной. Теперь же их доброта

тронула меня больше, чем сотни жертвенных быков. Мне даже не удалось вспомнить, когда в