Сет Слотер.

Отродье Лилит, промышляющее охотой на себе подобных. Демон в человеческом обличии, истребляющий прочую нечисть. Вот к кому меня отправил магистр Барклай. К тому, кто даже среди Выродков ухитрился получить прозвище Ублюдок.

Никто не идет просить помощи Слотера по своей воле - всех приталкивают к нему мертвецы. Так говорят в Уре, мусье де Шарни. И это чистая правда. Меня направила просить помощи и существа, которым пугают демонов, холодная рука мертвого старшего брата.

Я не застал Слотера ни в его апартаментах на улице Аракан, ни в забегаловке, без претензий именуемой "Луженной глоткой". По словам магистра Барклая, именно в ней охотник-Выродок предпочитал пропускать кружку-другую. Зато тамошний хозяин - здоровенный малый с пузом, как стог сена - оказался должным образом проинструктирован на случай, если кто-то будет искать его жуткого завсегдатая.

Убедившись, что имеет дело с человеком влиятельным и богатым, хозяин откуда-то свистнул тощего мальца, который выслушал пару фраз, понятливо кивнул и исчез. Через какое-то время он явился с развязного вида юношей самой криминальной наружности. Одет он был броско, как молодой нобиль, но повадки и кривой кинжал за поясом выдавали сущность - дранный уличный котяра, который рано или поздно закончит свою жизнь в канаве с перерезанным горлом.

Юный мерзавец выторговал с меня золотую марку за свои услуги, после чего сообщил - как с бумаги прочитал, что "нынешним вечером лорд Слотер ангажирован обеспечивать безопасность на теологических дебатах профессора Уранийской королевской академии Этьена Бинна с его преосвященством, кардиналом Тунье по вопросу ошибочного признания неканоническим апокрифом четырех страниц "Комментариев" Тертуллия Флорийского, обнаруженных в развалинах Скуффского монастыря".

– Всегда знал, что студенты страшнее чертей!
– нервно рассмеялся я, услышав витиеватое сообщение юноши.
– Потому и не стал поступать в Академию, несмотря на все увещевания и даже угрозы отца.

Юнец рассмеялся, и я не сразу сообразил, что смеется он не над шуткой, а надо мной. Над герцогом Блистательного и Проклятого! Наглая чернь!

Мне стоило больших усилий сдержать гнев. Являть его было бы не очень разумно, учитывая окружение и обстановку, но главное - мне требовалось узнать, где искать Слотера, а помочь в этом сейчас мог только юный нахал.

– Студенты?
– отсмеявшись, молодой негодяй даже сделал вид, будто вытирает слезы, выступившие на глазах.
– Поверьте, эти парни не так страшны. По крайней мере пока не вылакают по кувшину на рыло! Нет, проблема не в них. На эти слушания привлекают современников, ваша светлость.

– Современников?
– нахмурился я, чувствуя, что не могу поймать его мысль, хотя она совсем рядом.

– Не наших с вами, конечно. Его...
– юнец довольно осклабился.
– Ну, автора "Комментариев". Тертуллия!

Я прикусил язык. Сколько там лет назад умер святой Тертуллий? Две тысячи лет? Две с половиной?

– И кто может быть его... э... современником?

– Вестимо кто, милорд. Те, кому отмерено жить тысячи лет. Демоны, черти, призраки и прочая нечисть. А тут без мастера Слотера лучше не экспериментировать. Он знает, как таких тварей приглашать, как вести с ним разговор и как выбивать правду, - лицо юноши стало серьезным.
– Ну и, конечно, как отправить их восвояси, чтобы обошлось без последствий. С выходцами из преисподней всегда беда - оставь щелочку, чтобы хватило кончик когтя просунуть, и они уже здесь целиком. Но только не когда все берется устроить Ублюдок. Ох, простите... звучит, безусловно, слишком грубо для уха вашей светлости, но так уж его зовут.

На сами дебаты я, конечно, не пошел. Мне вполне хватило удовольствия воочию увидеть одну образину из Преисподней. Кроме того, я не горел желанием демонстрировать свою физиономию профессорам и студентам, среди которых вполне могли найтись люди, способный опознать герцога дин Брэккета.

По этой же причине я отослал обоих наемников, оставшись в компании наглого уличного котяры. Последний, впрочем, узнав мой титул, пытался демонстрировать наличие у себя манер, рассчитывая, должно быть, на какую-то любезность с моей стороны. Мы дождались окончания дебатов, стоя в тени памятника Осберту Просветителю, возвышавшегося посреди портика университета.

Рядом толклись торговцы, предлагавшие пирожки с требухой, жаренную рыбу и рукописные копии редких научных работ.

Косясь на пестрый уличный сброд, я лишний раз подивился тому, насколько странно устроен человек. В каких-то ста ярдах от этих людей порожденье Лилит вызывало и усмиряло духи мертвых, чтобы им могли задать вопросы спорящие меж собой теологи, а они знай горланят: "Пирожки! Объеденье, что за пирожки! Две штуки за ланс, люди добрые! Себе в убыток отдаю! Пирожкиии!".

На улице начало смеркаться, и появились первые фонарщики со своими лестницами и факелами, когда двери университета, наконец, распахнулись.

– Кажется закончилось, - пробормотал юнец, убирая от лица руки, на которые дышал, чтобы согреть озябшие пальцы.
– Вот и народ повалил. Без криков и беготни, видать, никто на сей раз из своей пентаграммы не вырвался. А то ведь бывало.

– Не проглядите Слотер, юноша, - бросил ему я.

– Его проглядишь, - усмехнулся наглец.
– Вон, видите шляпу с черным пером. Это он и есть?

Я прищурился. Шляпа с черным пером была насажена на большую, скрытую тенью, голову, сильно возвышавшуюся над толпой студентов, преподавателей и духовников. Похоже, довольные исходом дебатов, они тащили охотника на руках.