И – понеслась!

Ребят, даже кто и близко не был, начали вызывать на допросы в КГБ, записывать их показания – кто зашёл вторым, где сидел, почему объявил себя эсером?

Студенты с вытянувшимися лицами возвращались в общагу, пересказывали ход допросов, тревожно обсуждали возможный исход.

При однопартийной системе можно запросто и не получить диплом даже после четырёх лет обучения.

Через три недели состоялось общефакультетское собрание о том, что в нашей студенческой среде обнаружились нездоровые тенденции…

Представленный собранию капитан КГБ зачитал список участников нездоровой игры в партии (у меня отлегло, когда услышал и свою фамилию – не догадаются, что это я настучал).

Потом начали выборочно вызывать игроков к большой доске в аудитории.

Липес сказал, что он заходил случайно на две минуты попросить чайник и не успел вникнуть что за игра там шла.

Сергей Нестеренко из Киева с места в карьер врубил декламацию отрывка из пьесы Шекспира:

Romans! Countrymen! Lend me your ears!..

Его призвали прекратить балаган и он вернулся на место.

А Яков Демьянко даже рад был случаю строить логические силлогизмы на выспренно украинском языке по поводу беспрецедентного прецедента.

Последним, как зачинщик, вышел Марк Новоселицкий и повинился, что не подумал насколько это плохая игра и обещал, что больше не будет.

Собрание закончилось вынесением выговора всем из списка капитана и призывом блюсти честь советской молодёжи.

По пути в общагу мне казалось, что все косятся на меня и перешёптываются за спиной.

Саша Остролуцкий для снятия стресса от допросов в КГБ выпил бутылку водки не закусывая и ему стало плохо, но он успел выбежать в туалет.

Все доучились и получили свои дипломы.

«Партийные игры» не удалось раздуть до масштабов «дела о врачах-отравителях», посягнувших на жизнь Вождя всех народов, товарища Сталина.

Однако, капитан доказал начальству своей Конторы, что не даром получает зарплату.

( … а я вот всё думаю, что не зря ко мне в кочегарку приходил Серый с разборкой за стукачество.

Просто он перепутал время, предвосхитил события…)

В первый раз я так подумал, когда на прощальной встрече в текущем учебном году капитан КГБ выдал мне двадцать рублей и взял расписку, что их я получил за секретное сотрудничество.

О, да! Сумма не совпадает, деньги тоже не серебром, но они жгли мне руки и хотелось поскорей приехать в Конотоп и тут же обменять все двадцать рублей на дурь.

Но и после этого успокоенье не пришло, я ехал на подножке третьего трамвая, смотрел на отражение себя в стекле складной двери – мне всегда нравилось как я в нём отражаюсь – но теперь меня тянуло плюнуть в эту рожу.

Зачем я исковеркал себе жизнь?

Между Новым корпусом и общагой тянется довольно широкий ров для стока избытка воды из озера Графского парка в Остёр.

Мы шли втроём – Надька, я и Игорь Рекун – почему-то огибая Новый корпус с обратной стороны, когда я обратил внимание на железную трубу от одного берега рва до другого.

Она провисал где-то за метр от неподвижной воды заросшей тиной.

– Перейду – спорим? – сказал я.

Надька закричала, что «нет, не надо!», а Игорёк сразу сказал:

– Спорим!

Труба неширокая, сечением 10 см, и над серединой рва она зашаталась из стороны в сторону. Под Надькины «охи» за спиной, я начал ловить равновесие, продвинулся ещё метра на два, а остаток пути пробежал.

– А-а!– заорал я и оглянулся. Игорёк помахал мне:

– Ну, теперь давай обратно!

Ищи дурака! Я – Огольцов, но не настолько же.

Зачем я вообще на неё полез?

Подштопать мужское самолюбие.

За день перед этим наш курс устроил пикник на берегу Остра, почти за городом.

Там Надька вызвала меня соревноваться в плавании. Заплыв на сто метров вдоль реки.

Она сразу ушла вперёд, а мне через двадцать метров дошло, что мой кандыбинский полукроль – фигня рядом с её мощным брассом.

Что оставалось делать?

Я вылез на берег и первым добежал к финишу, а по пути нарвал цветы в траве для встречи победительницы.