— Два… Их полсотни еще. А как все начиналось… Думали, легко будет.

— Ничего! Нас всегда пытались выставить людьми второго сорта, вот дед мой о колонизаторах рассказывал, так, может, они еще и хуже пиратов были. Все навязывали, как правильно жить.

— Они хоть жить давали, а эти ни переговоров, ни условий… Смерть, — фыркнул с отвращением человек.

— Ничего, получат они смерть, но не нашу, а свою. Ничего не определено заранее. Да еще верь в легенду о победителе Великана! — еще умел во что-то верить молодой.

— Верю, да где же тот герой из легенды? .. — почти с насмешкой сомневался собеседник.

Голоса доносились через грохот дороги и гул мотора, так что половина интонаций терялась, но разобрать общий смысл вполне удавалось. Джейс не удивило, что они говорили по-английски, судя по всему, еще колонизаторы отняли родной язык этого острова, а свидетельств их активной работы на острове обреталось предостаточно. Правда, потом наступила какая-то разруха, лет, наверное, тридцать-сорок назад началась. Видимо, остров утратил свое стратегическое значение и о нем стали понемногу забывать, а у местных ни ресурсов, ни власти не оставалось уже, чтобы что-то восстанавливать или тем более начинать заново. Да им, кажется, и немного надо было. Если бы не враг…

— Да вот хотя бы Джейсон. Нет, ну, а вдруг? Пришелец из страны богов! — придумал теорию молодой воин, так что Джейс совсем проснулась, поворачивая голову, улавливая, что речь идет о ней. И становиться героем из легенд она как-то совсем не желала, понимая очевидный провал своей кандидатуры. Но отвернулась, а воины, сочтя, что их больше не слушают, продолжали, старший приглушенно недобро говорил:

— Богов? Самое ужасное, что мы в отличие от предков, знаем, что там, за морем, такой же мир, которому на нас наплевать. Но ничего. Да, ничего. Выживем. Всегда выживали, — а потом устало выдохнул, желая прекратить постылый разговор. — Эх… Красиво в этом году орхидеи цветут…

— Да, красиво. Но белые красивее алых, — понимал его намек молодой.

— Раньше хоть раненых с собой не брали, — тем не менее не мог не вернуться старший, Джейс ощущала его взгляд на своей спине, беззлобный вроде бы. — А теперь так обложили, что если хоть немного живой — уже в строю. Вот и Джейсон этот пришел к нам ни жив ни мертв, а сразу его и потащили.

— Сам же говорил. Эти сволочи нас так обложили со всех сторон, что-либо сразу умирай, либо сражайся до конца.

— А не хочу я до конца! Жить-то оно лучше, чем конец! — оказалось, что больше цепляется за жизнь, чем молодой парень, воин постарше.

— За то и боремся, — показалось, улыбнулся ему товарищ, точно меньше боялся опасностей вокруг и всеобъемлющей неопределенности будущего, если оно вообще хоть когда-то определено.

Да ведь с возрастом и к жизни больше человек прилипает, привыкает, что есть такая штуковина нелегкая, но хорошая, и сомневается, есть ли еще что-то кроме нее. Оттого и боится, ведь там еще обычно ответственность, дом, жена, дети. Их на кого оставлять? А каждый раз приходилось уходить из деревни с тревогой, что либо сам не вернешься, либо в деревню без тебя кто чужой нагрянет. Чужой здесь творил такое порой, что рассказывать боялись. Рассказывать боялись, а Джейс уже видела.

 — Ну что ты такой всегда мрачный! — посмеивался молодой.

— Ты зато всегда веселый, — недовольно осаживал его старший товарищ.

— Да что мне невеселым быть? — нарочито беззаботно продолжал собеседник. — Буду невеселым, девушки разлюбят.

— Ты еще о девушках думаешь?

— Ну, а как без них?

— Хотя что это я, действительно.

Мужчины еще перекинулись парой подбадривающих фраз и замолчали. Вроде и легче стало.

Вот только Джейс ощущала такую усталость, что с недоумением поняла: ей не приносит восстановления сил даже отдых и вполне сносная пища. Она словно устала навечно, на ближайшую сотню лет вымоталась.

====== 54. Лишь ошибка ======

Нет во мне судьбы, лишь ошибка я.

Еще до появления из зарослей масштабного сооружения, отдаленно напоминавшего зиккурат, Джейс завладела тревога. Пространство казалось липким, а реальное — малозначительным. Все происходило слишком быстро и точно вовсе не с ней. Ей не нравилось такое ощущение, означавшее предчувствие чего-то нехорошего, она всегда ощущала подобную вымотанную сонливость и отсутствие реальности, когда обещало произойти что-то нехорошее, что-то, на что она повлиять физически не могла.

Вот и теперь ее подвели к торцу храма, вроде бы Дени и подвел. Каменные ворота с узорами, покрытые мхами, разъехались в разные стороны, стало быть, автоматические, были снабжены лучшими технологиями, ведь не могли же до такого в древности додуматься. Сам зиккурат (или как его назвать) нес тяжелый отпечаток давней старины. Вокруг храма высился каменный забор. В целом, типичная архитектура Таиланда, Камбоджи. Такие комплексы с изображениями лиц различных божеств нередко обнаруживали в джунглях археологи. Но это святилище не выглядело заброшенным, хоть стыки потемневших серых камней покрывали обильно влажные лишайники, кое-где свешивались лианы. Но они скорее являлись частью общей системы в единстве человека и природы. Эту гармонию нарушали только огненные светильники в чашах, расставленных по обе стороны длинной лестницы-туннеля, распростершейся за раздвижными воротами. Оттуда дохнуло некоторой затхлостью, глаза едва привыкли к полумраку, а процессия, точно на похоронах, притихшая в молчаливом торжестве, вывела девушку вновь на свет.