Я наклонил голову:

– Почему «обязан»? Пророчество не указ.

Ягмур обнажил клыки:

– Я говорю не о пророчестве. Я знаю, как переместить тебя в Москву. Но то, что поможет тебе это сделать, находится в Цитадели. И пока ты не разберешься с Бойдулом, бабушки тебе не видать, потому что ты физически не сможешь оказаться у нее.

Я снова схватился за голову. Теперь я был заперт в Граальстане, если верить Ягмуру, и мне не поможет ничего, кроме как победа над тысячелетней махиной архианства. Увидев мою задумчивость, волк запахнул хламиду:

– Теперь ты понимаешь, что это не мое самодурство, а требование судьбы. Только победа поможет тебе вернуться в привычную реальность. К счастью, в твоей реальности время течет в двенадцать раз медленнее, так что там пройдет не так много дней, прежде чем тебе удастся переместиться.

На этих словах комната растворилась… и я проснулся.

За ночь не произошло ничего такого, что могло помешать сну, так что утром Джес пошла будить Мирпуда с чистой совестью.

Кон-Сай разворошила сено, в котором спал Мирпуд. Волк спал очень беспокойно. Его лапы сжимались в кулаки, и он периодически произносил одно имя – Лин, иногда говоря еще и Вейлин. Волчица грустно смотрела на Мирпуда, вслушиваясь в произносимое имя. До сих пор ее терзала совесть за то, что она не смогла помешать смерти возлюбленной волка. И дело было даже не в том, что Мирпуд ее поработил – в смерти Вейлин не было особого смысла, но внезапно проснувшаяся решимость Янки испортила все. Возможно, не убей Райман Вейлин, Мирпуд сейчас добровольно пошел бы за ними, лишь бы его возлюбленная жила. И тогда были бы живы и Райман, и Янка. И тогда все было бы спокойно и так, как полагается.

Джесс тронула Мирпуда за плечо, немного обхватив бицепс, и потрясла. Глаза волка резко открылись, и он сел, глядя перед собой полубезумным взглядом. После паузы он посмотрел на волчицу мутным взглядом, и произнес несколько ошарашенно:

– Л... Лин?

Кон-Сай покачала головой:

– Нет, Мирпуд, это я, Джесси, охотница. Мы с вами едем в Ландар.

Мирпуд потряс головой, и его взгляд стал осмысленным:

– А, это ты. Почему-то мне на секунду показалось, что передо мной Вейлин.

Волк обхватил голову лапами и взъерошил гриву:

– Наверное, мне снились плохие сны, и я от них еще не отошел. Ничего не происходило ночью?

– Все было спокойно, никто не проезжал, никто не беспокоил.

Помимо Ягмура мне снилась и Вейлин. Я не мог вспомнить, какой она была во сне, но я видел вновь и вновь, как ей перерезают горло. К величайшей скорби, страх, пережитый на туманном поле, оказался реальностью, причем практически идентичной тому, что я видел в реальности. И после пробуждения Джесс в первые секунды казалась мне Вейлин. Похоже, теперь тень погибшей любимой будет преследовать меня всюду. К сожалению, во внешнем облике охотницы и Вейлин было много общего. Конечно, они отличались цветом волос и шерсти, фактурой волос, отличались и складом фигуры и пышностью форм, но при взгляде мельком на Джесс у меня всегда возникло ощущение, что я вижу Вейлин. Как бы то ни было, но рост и видовая принадлежность у них было одинаковой, не считая нескольких черт, по отдельности незаметных, но в итоге дающих сходство.

Внутри сена было тепло, но снаружи меня ждал утренний холод. Я сжался в комок и начал потирать холодеющие плечи:

– Как ты только не замерзаешь в этой холодине?

Охотница посмотрела на меня с удивлением:

– Тут не так холодно, Мирпуд. Утром всегда так.

Кажется, холод начал пробирать меня, и я почувствовал, как у меня дрожат губы и бьет озноб. Это означало одно из двух – либо я простудился... либо переживал из-за смерти Вейлин. Мне хотелось бы, чтобы это было второе, потому что простуда сейчас была бы точно не тем, чем хотелось болеть. Мой озноб заметила и охотница. Она потрогала мой лоб:

– Вроде не горячее обычного. Вытяните ладонь вперед.

Не зная, зачем это ей, я вытянул правую лапу вперед. Кисть у меня дрожала и качалась, как у старика. Волчица покачала головой:

– Переживаете из-за ее смерти. Я знаю, что мое сочувствие сейчас для вас значит не больше, чем пыль под лапами, но я понимаю, что происходит в вашей душе. Я искренне была против смерти Вейлин. Не знаю, что нашло на Янку.

Я пробурчал:

– Конечно, у тебя не убивали любимого на твоих глазах, тебе легко говорить.

Охотница покачала головой:

– Убивали.

Я поднял глаза:

– Что?

Самочка протянула мне сделанный бутерброд с вяленым мясом:

– На моих глазах был убит мой любимый.

Я прожевал кусок:

– Ты же Кон-Сай, как ты могла позволить этому случиться?

Голос волчицы стал бесцветным:

– Да, я была Кон-Сай. И убила его я.

Я выронил кусок бутерброда на сено, забыв о нем:

– Но... Как ты могла? Разве у Кон-Сай могут быть любимые? Они же созданы как верные бойцы Ордена, без страха и чувств.

Волчица подняла упавший бутерброд и отдала его мне:

– Пожалуй, мне стоит рассказать о своей жизни. Но давайте лучше поедем дальше, Мирпуд. До границы не так далеко.

Наскоро позавтракав и согревшись у мини-костерка, разведенного подальше от стогов сена, мы сели на лошадей и поехали дальше. Джес начала рассказывать свою историю:

– Наверное, вам не приходилось слышать, как набирают Кон-Сай? Обычно по стране ищут маленьких волчиц, у которых с детства есть задатки стать охотницей за еретиками. Конечно, не каждая девочка-волчица становится ей, и даже далеко не каждая, но каждая может быть проверена приходским священником. Если он сочтет, что она может быть Кон-Сай – об этом сообщают в ближайший отдел Ордена. В волчицах проверяют множество качеств – спокойствие, умение подчиняться, отсутствие страха, готовность принимать самостоятельные решения, умение ориентироваться в незнакомой ситуации и прочее. Может показаться, что злость и ярость тоже оцениваются в волчицах как необходимые качества, но это ошибочное суждение.