Второй на очереди была одна длинная баллада, которую можно было исполнять и на гитаре, и на флейте. Ради прикола я решил играть и на том, и на другом (к счастью, они звучали не одновременно):

В краю средь гор и цветущих долин

Текла река, исчезая вдали.

Прекрасней не было страны,

Где рождались баллады и сны.

В дорогу звал глас таинственных гор.

Три сына там покидали свой дом.

Один был горд, другой — упрям,

А третий был сердцем смирён.

Слова Отца были грусти полны:

«В любви моей вы росли, как цветы.

Что ждёт вас там, в чужих краях?..

Да хранит вас молитва моя».

И звучало в ответ

Эхо горных вершин:

«Сохраните богатство Души

И Любви нескончаемый Свет!»

Прошли года, затерялись вдали.

В краю средь гор и цветущих долин

Встречал отец своих детей

После долгих разлук и скорбей.

И первый сын возвратился домой:

«Гордись, отец, — я великий герой!

Вся власть моя, и в этом суть

На крови я построил свой путь!»

Второй привёз золотые дары:

«Смотри, отец, я могу все миры

Купить, продать и слёзы всех

Превратить в серебро и успех!»

И звучало в ответ

Эхо горных вершин:

«Разменяли богатство Души

Ради славы и блеска монет..»

А третий сын на коленях стоял:

«Прости, отец, я великим не стал.

Смиренным был, врагов прощал».

А отец с теплотой отвечал:

«Душа твоя и добра, и чиста.

И пусть богат ты и знатен не стал,

Но ты хранил любовь мою.

Я тебе свой престол отдаю!»

И звучало в ответ

Эхо горных вершин:

«Кроток сердцем и духом смирён,

Верный сын унаследовал трон!»

После этой песни Вейлин посмотрела на меня умоляющими глазами, показывая лапами на свое горло. Кивнув, я перехватил гитару поудобнее. В любом случае я хотел петь один третью и последнюю песню на сегодня. Я шепотом заметил, показывая лапой чуть впереди и слева от себя:

– Вейлин, сядь за тот стол. Я отыграю последнюю песню и сяду рядом с тобой.

Волчица кивнула и села в указанном месте. А я, тем временем, начал:

Если однажды горячее солнце

Станет холодным как утренний лед,

Если зима жарким летом вернется

И на песок белый снег упадет,

Если беда что ничем не измерить

Рухнет на землю, косою звеня

Я буду знать, всё равно, что ты веришь

Я буду знать, что ты любишь меня

Я буду знать, всё равно, что ты веришь

Я буду знать, что ты любишь меня.

Если друзья мои станут врагами

И в суете продадут за пятак,

Я буду грызть эту землю зубами

Я буду верить, что это не так.

Если я буду оборван как дервиш

И стану жить, всё на свете кляня

Я буду знать, всё равно, что ты веришь

Я буду знать, что ты любишь меня

Я буду знать, всё равно, что ты веришь

Я буду знать, что ты любишь меня.

Если погаснут далекие звезды,

Высохнет весь мировой океан,

Если спасать этот мир будет поздно

Он через час превратится в туман.

Если уже в раскаленной пустыне,

В той, что когда-то, мы звали земля

Знаю, что сердце твое не остынет

Я буду знать, что ты любишь меня

Знаю, что сердце твое не остынет

Я буду знать, что ты любишь меня.

И глядя ангелом с неба на землю

Выберу нам с тобой место в тепле,

Голосу сердца и разума внемля

Я упаду, но поближе к тебе.

И через день, возвратившись сиренью

Я обниму тебя, кроной шумя

Ты будешь знать, что я твой добрый гений

Я буду знать, что ты любишь меня

Ты будешь знать, что я твой добрый гений

Я буду знать, что ты любишь меня.

После этого я сел за стол к Вейлин и сделал все то же, что делал в предыдущие дни: поставил бумажную призму-обращение и заказал себе обычный ужин.

Пока я ел (Вейлин я не предлагал есть, потому что она поела у Гимеона), посетители по обыкновению несли деньги на мой стол. Волчица произнесла несколько сиплым голосом: