– Что брать будем?

Я повторил то, что сказала Ласса. Тигр молча побрел обратно, буркнув что-то типа: «Сейчас будет». Я остался ждать, осматривая местный контингент. В основном здесь сидели звери, которых я причислил бы к среднему или чуть выше среднего классу: купцы, торговцы, ремесленники – те, кто имел постоянный заработок и мог позволить себе есть в таверне.

Мои размышления прервал тигр, который принес заказанное мной. Я поднял взгляд на Лассу:

– А ты голодать собралась?

Гиена неопределенно покачала головой. Я пододвинул ей тарелку с ухой и произнес тоном, не допускающих возражений:

– На, ешь. Я не люблю уху, а тебе должно понравиться.

Магесса пробовала возражать, но я был непреклонен. В конце концов, благодарно кивнув, гиена взяла ложку и начала хлебать первое. Я же принялся за жаркое. В отличие от той бурды, которую я ел в перевалочной деревне, этот ужин был в разы лучше. Решив про себя, что я обязательно оставлю чаевые, я доел жаркое.

Неожиданно я заметил, что тигр-владелец как-то странно посмотрел на меня и сделал жест, приглашающий подойти к нему. Встав из-за стола, я подошел к нему. Первой его фразой было:

– Будете еще что брать?

– Нет, лар..?

– Фархад. Если нет, тогда один барра и тридцать семь тоси.

Я выложил перед ним две монеты:

– Сдачи не надо.

Фархад проверил каждую монету и кивнул:

– У меня есть предложение к тебе. Тебя как звать?

– Мирпуд В’арф.

– Мирпуд, у меня к тебе деловое предложение. Я вижу, что ты менестрель?

Я ответил со скрытым сарказмом:

– Да.

– А что, если ты будешь играть здесь по вечерам?

Я хмыкнул и ответил тоном мужичка из мультфильма: «Падал прошлогодний снег»:

– И что я буду с этого иметь?

Фархад продолжил:

– Когда в таверне есть менестрель, продажи идут вверх, причем очень значительно. К сожалению, я так и не смог привлечь ни одного менестреля работать у себя. А тебе будет идти процент с выручки за вечер и чаевые, если таковые будут. Устроит?

Я задумался. Предложение, конечно, было заманчивым. На всякий случай я решил набить себе цену:

– Лар Фархад, я все-таки не просто менестрель, а ученик гарнизонного мастера Гимеона. Думаете, мне будет удобно играть здесь?

Фархад остался невозмутим:

– Так играть будешь только вечером, а не весь день. Примерно так с семи до девяти.

– Сейчас я посоветуюсь.

Я вернулся к магессе:

– Слышала наш разговор с владельцем таверны?

– Да. Что же могу сказать, соглашайся. Так ты заработаешь неплохую сумму, которой сможешь распоряжаться.

В моей голове сразу пронеслась мысль о десяти тысяч барра, которые Тарим Ассо запросил за Вейлин. Я вернулся к Фархаду:

– Согласен.

– Хорошо. Сегодня тоже придется отыграть.

Я помотал головой:

– Сегодня не смогу долго. К девяти я должен быть в гарнизонных казармах.

Фархад посмотрел куда-то под стол:

– У тебя есть полчаса, Мирпуд. Постарайся не разочаровать меня.

Я пробурчал что-то и пошел обратно к столу, готовиться. По пути я думал, что буду исполнять на этот раз. К сожалению, два трека, которые подходили бы к ситуации, я уже исполнял.

В голову лезли только песни на английском, но энглиш здесь может вызвать подозрения. Тогда я решил исполнить что-нибудь не на русском или английском. Например, сербский? Кто из нас в детстве не учил песни наизусть на слух? В случае с моей песней я еще и учил текст и по смыслу, так что я представлял, что буду петь.

Посетители таверны заметили мои приготовления и одобрительными возгласами встретили мое появление с гитарой наперевес. Заткнув музыкальный помощник в карман на привычное место, я запустил музыку.

Поначалу посетители озирались в поисках источника звука, но потом они перестали это делать и переключили внимание на меня. Я начал петь:

Kad na te pomislim

Bojim se da te opet zavolim.

U modre usne zabijem zube

Da pravu bol zaboravim.

Lane moje ovih dana

Vise i ne tugujem.

Pitam samo da l’si sama

Ljude koje ne cujem.

Lane moje nocas kreni

Nije vazno bilo s kim.

Nadji nekog nalik meni

Da te barem ne volim.

Постепенно в процессе исполнения, я включил в звучание гитару. После исполнения этого куплета начиналась очень красивая партия на скрипке.

Наконец пошла самая пронзительная часть. Напрягая свои связки, я продолжил петь, стараясь исполнять как можно красивее и пронзительнее:

Lane moje ovih dana