– Почему же ты ушла из Адвеги, птенец?
– как-то неожиданно спросил он, глядя на рыже-красные язычки огня, пылающего в камине.

Я немного помолчала. Честно говоря, мне уже давно хотелось поделиться с Вебером всем тем, что тяжелым грузом лежало у меня на душе, но, признаться, я не так давно стала полностью доверять ему.

– Это долгая история, - ответила я.
– Долгая и грустная. Вообще-то Адвега никогда не была моим домом. Мы с родителями пришли туда, когда мне было уже десять лет.

– Так ты из Москвы?
– спросил Саша, удивленно приподнимая бровь.

Он снова дотянулся до обломков сухих веток, лежащих у кованой ограды камина, и кинул несколько из них в костёр. Скользнув взглядом по лицу Вебера, я поняла, что он едва ли выглядел усталым до этих минут. Видимо, только сейчас он позволил себе немного расслабиться.

– Не совсем.
– Я отрицательно покачала головой.
– Я родилась в Москве, но прожила там не так долго, всего лишь первые несколько лет своей жизни, пока… у нас ещё была возможность там жить. До Адвеги я в течение семи лет жила в Наро-Фоминске.

Вебер замер с очередной веткой в руке. Он обернулся и как-то странно посмотрел на меня. Некоторое время мы сверлили друг на друга взглядами, и я всё никак не могла понять, что Вебера так напрягло.

Через мгновение наёмник всё-таки кинул ветку в огонь и снова откинулся на спинку старого кресла. Вид у него был задумчивый.

– Из Наро-Фоминска, - пробормотал Вебер, почесав подбородок.
– Это ведь там двенадцать лет назад последний очаг эпидемии разгорелся?

Я кивнула. Воспоминания вертелись в голове, тоска сжимала меня всё сильнее. Мне тяжело было думать о родителях, ворошить прошлое, но я уже решила, что буду честной с Вебером.

– Именно. Мы потому с родителями оттуда и ушли. Я ведь была маленькой ещё… Родителям кочевать вместе со мной на руках по мёртвым землям было слишком опасно. Вернуться в Москву по-прежнему не было возможности, а тут… оказалось, что в Адвеге нужны врачи. Мой отец как раз был медиком, поэтому нас всех, то есть ещё и меня с мамой, взяли в Адвегу вместе с ним.

– А… Кхм.
– Вебер задумчиво почесал переносицу. Он посмотрел на меня. В его каре-зелёных глазах читался вопрос.
– А где же тогда сейчас твои родители, птенец?

Я вздрогнула и сжалась, как от удара. Прикусила губу, опустила взгляд. Эта боль никогда не пройдёт. И не должна. Мне изредка казалось, что я смогу когда-нибудь научиться отвечать на вопросы о родителях ровно, но нет, никогда не научусь. Ни-ко-гда. Сильна горечь утраты, сильна... И ослабнет ли когда-нибудь? Вряд ли.

– Они умерли.

Вебер нахмурился и медленно кивнул.

– Мне жаль.

Он отвернулся к огню, полыхающему в камине рыже-красными всполохами. Больше он у меня ничего не спрашивал, и я снова вернулась к созерцанию своих обветренных рук, исполосованных некрасивыми царапинами. Пальцы едва-едва шевелились от усталости. Я перевела взгляд в кружку с тёмно-красным портвейном и теперь изо всех сил пыталась не дать волю нарастающей скорби, готовой поглотить меня и выкинуть из реальности в пучину мучительных переживаний. Сейчас не время для того. Не хочу смущать Вебера.

– А ты… - вдруг спросила я, подняв взгляд на наёмника.
– Ты сам-то откуда?

– Из Москвы.

– Жил там?

Я скользнула взглядом по мягкому ковру, цветастому, мягкому, расстеленному на полу, вдохнула теплый воздух, пронизанный запахом хвои. И всё же, как же тепло и хорошо здесь было, в этой гостиной.

– Жил, но ушёл. Пять лет назад.

Вебер нахмурился. Мне вдруг показалось, что вступаю на зыбкую почву.

– Почему?

Я продолжала лениво теребить подол толстовки, старательно делая вид, что меня не распирает нешуточное любопытство. Хотя Вебер едва ли смотрел в мою сторону, был понурым каким-то, отрешенным.

– Из-за бывшей жены, - ответил он.
– Мы уехали с ней в другой город.

– Ты был женат?!

Я чуть не поперхнулась. Честно говоря, ощущение в горле после застрявшего там портвейна расползлось просто отвратительное.

Наверное, моя реакция показалась Веберу не слишком адекватной. Впрочем, неудивительно. Я так громко и ошалело воскликнула, что любой бы со стороны принял бы меня за ненормальную.

Наёмник хмыкнул. Не слишком весело, конечно. А я вдруг отчего-то занервничала. Даже расстроилась. Пыталась поймать себя на мысли, но не успела. Кроме того, что досада кольнула меня именно из-за Вебера, я ничего понять не успела, а устроить допрос самой себе – для этого нужно отдельное время.

– Был… К счастью, именно был.

Некоторое время мы молчали, и я бы, наверное, помалкивала и дальше, но всё-таки алкоголь сделал своё дело.

– А… что… случилось? Если не секрет.

– Да чего тут секретничать? Ушла она к другому, кинула меня на деньги и ушла.

Он не смотрел на меня, был мрачен, видно было, что ему не особо хотелось говорить на эту тему.

Я задумчиво покусала губы, снова решаясь на очередной вопрос. Эх, пьяному всё-таки море по колено!

– Ты любил её?