Какое-то смутное, встревоженное выражение показалось на лице Дрэда.

— Гарри, — сказал он, — пути Господни неисповедимы. Он не даёт отчёта в своих действиях. Быть может, мне не суждено провести это племя через Иордан и сложить свои кости в пустыне; по наступить день, когда знамение Сына Человеческого появится в воздухе, и все племена земные поплачут о Нём.

В этот момент из чащи леса поднялся прекрасный дикий голубь. Рассекая крыльями утренний воздух, он поднялся высоко, и начал описывать плавные и ровные круги, как будто под звуки небесной гармонии. Утомлённые ночным бдением, глаза Дрэда следили за этим полётом с невыразимым удовольствием; его лицо выражало скорбь души и ожидание чего-то лучшего.

— О, если б я имел крылья голубя, — сказал он; — я бы воспарил к небесам и остался в покое. Я бы поспешил избавиться от бурь и треволнений здешнего мира.

В энергии этого человека было что-то могущественное, увлекающее за собою сочувствие других людей, как плывущий корабль увлекает в свою стремнину мелкие суда. Гарри, печальный и обескураженный, испытывал в эту минуту тяжёлое ощущение.

— Я знаю, — продолжал Дрэд, — что наступит новая жизнь, явится новое небо и новая земля, и Господь, искупивший наши грехи, будет царствовать в небе; но мне не суждено дожить до этой поры, мне, на которого положены все притеснения этого народа!

Гарри оставил Дрэда и медленно перешёл на другую сторону поляны, где старик Тифф, Фанни, Тедди и Лизетта разводили огонь, намереваясь приготовить завтрак. Дрэд, вместо того, чтоб войти в свою хижину, исчез в чаще неприступной ограды. В это время пришла Мили, сопровождаемая негром с плантации Канема. На другой день Гарри и Дрэд, отыскивая дичь в болотах, случайно набрели на место, близ которого были свидетелями насилия, описанного в предыдущей главе.

В течение двух-трёх дней после, нанесённого удара, Том Гордон находился в состоянии раненой гиены. С каждым часом, с каждой минутой у него являлись новые капризы один другого страннее. Несчастные невольницы, которых он оставил при себе в качестве служанок, испытывали всю тяжесть огорчений, которые в состоянии придумать только беспокойный и гневный человек, в минуты раздражения. Смерть Нины поставила Милли в совершенную зависимость от Тома. Он беспрестанно отрывал её от занятий, требуя от неё наставлений и советов, которые в ту же минуту были отвергаемы с бранью.

— Мистер Том, — говорила тётушка Кэти, ключница, — вскружил всем голову. В течение двух часов, вот уже четыре раза готовлю бульон ему и никак не могу угодить, бранится и держит себя весьма неприлично. У него горячка, а в горячке, разумеется, кому что может нравиться? К чему он называет меня дьяволом и всякими другими именами? Мне кажется, на это нет особенной необходимости. Гордоны, бывало и рассердятся, но всё же остаются в здравом рассудке, а у него нет этого ни на волос. Он позорит нас во всех отношениях. Нам стыдно, мы не смеем приподнять наши головы. Гордоны считались всегда людьми благородными. Господи! Какую свободу-то имели мы при жизни мисс Нины!

Между тем, несмотря на вспыльчивость, невоздержность и отступление от докторских предписаний, Том выздоравливал, вероятно по тому же закону природы, по которому так быстро разрастаются плевелы. Во время болезни, от нечего делать, он составлял планы мщения, которые решился привести в исполнение, лишь только силы позволят ему сесть на коня. Между прочим, он дал себе клятву излить своё мщение на Абидже Скинфлинте, который, как ему известно было, продавал порох неграм, скрывавшимся в болоте. Правда ли это или нет? Для него было всё равно; притом же в деле самоуправства подобные вопросы не принимаются в соображение. Человек обвиняется, судится и подвергается наказанию, совершенно по произволу своего более сильного соседа. Для Тома достаточно было, что он так думал; в болезненном же и раздражительном состоянии он думал так ещё с большею уверенностью. Том знал, что Джим Стокс питал к Абидже давнишнюю вражду; а это обстоятельство давало ему повод рассчитывать на услуги Джима. Первым подвигом Тома после его выздоровления, было нападение на лавку Абиджи. Лавка без церемонии была взята приступом и разграблена; шайка разбойников перепилась, облила смолой нагого Абиджу и облепила его перьями, издеваясь над ним, сколько душе угодно, вынудила от него обещание оставить штат в течение трёх дней и возвратилась домой знаменитою в своих собственных глазах. Неделю спустя в газете "Голос Свободы" появилось описание этого блистательного подвига под заглавием: « Скорая расправа».

Без сомнения, никто не сожалел Абидже; и так как он сам, весьма вероятно, охотно присоединился бы к подобному предприятию, то и мы не сожалеем особенно о его участи. Почтенные люди в соседстве сначала замечали, что вообще не одобряют самоуправство черни, но впоследствии, особливо по поводу последнего события, рассуждали с заметным удовольствием. Невежественная чернь торжествовала, не думая, что рано или поздно тоже самое оружие будет обращено и против неё. Том не замедлил воспользоваться одушевлением черни. Он предложил ей предпринять охоту в Проклятом Болоте, и тем вполне удовлетворить своё собственное чувство мести. В груди человеческой постоянно лежит прикованный и спящий кровожадный тигр; этого-то тигра Том решился теперь спустить с цепи. Акт, лишавший Гарри покровительства законов, делал его предметом, над которым шайка пьяных людей могла совершать какие угодно жестокости. Документ этот не будет лишён интереса для наших читателей, и потому мы предлагаем его копию.

Штат Северной Каролины, округ Чова.

"Сего числа нам, двум мирным судьям вышеупомянутого округа и штата, представлена жалоба Томасом Гордоном, что принадлежащий ему невольник, по имени Гарри, по ремеслу плотник, тридцати пяти лет от роду, пяти футов и четырёх дюймов роста, смуглого цвета, крепкого телосложения, с голубыми, глубоко впавшими глазами, с открытым лбом и звучным голосом, бежал от своего господина, и, как надо полагать, скрывается на Проклятом Болоте, совершая противозаконные действия; вследствие сего, от имени вышесказанного штата, сим повелеваем помянутому невольнику возвратиться домой и явиться к своему господину; к сему присовокупляем, на основании акта законодательного собрания, что если сказанный невольник Гарри не явится к господину немедленно после опубликования сего постановления, то всякое лицо или лица, может или могут убить и уничтожить того невольника оружием и способом, какое ему или им заблагорассудится избрать, не подвергаясь за таковой поступок ни обвинению в преступлении, ни наказанию, ни какому либо штрафу или взысканию.