*

– ...Полли, тук-тук, это я, привет! С добрым утречком! – Элен, словно стайка снежинок, лёгкая и искрящаяся, впорхнула в умывальню, где Бонита, стиснув зубы, изо всех сил тянул застрявший в густых кудрях гребень.

– И тебе того же, – прошкворчал бледный до синевы Поль, удваивая усилия.

– Дай сюда, чудо в перьях! – Ливали шлёпнула Бониту кончиком косы по руке, чтоб он выпустил гребень, и начала бережно распутывать Полевы волосы. – Я зашла предупредить, чтобы ты ничего не планировал на вечер. Я договорилась насчёт аренды помещений в промзоне на улице Стеценко, пойдём, посмотрим, что там да как. Стой смирно, я тебя причешу.

– А-а-ай... ну ладно, ладно, я постараюсь не дёргаться, – Поль для устойчивости ухватился за края рукомойника, словно барышня, на которой затягивают корсет – для длинноволосого, кучерявого Бониты процесс расчёсывания был не менее мучителен. Об его роскошную шевелюру уже было сломано с десяток ножниц и две машинки для стрижки, что уж говорить о расчёсках и гребнях...

Истязаемый Бонита между стонов вставил:

– Спасибо, что нашла нам полигон, Элли. Думаю, с собственной лабораторией мы здорово продвинемся... У меня просто руки чешутся от нетерпения, чтобы проверить пару предположений касательно лёгкого электричества. И утереть нос профессору Товпеко этой его нефтью.

– Да, кстати, Полли, – узкая ладошка Элен нежно провела по каштановым Бонитиным вихрам.

– Что это за странная школа, из которой ты мне вчера звонил? На карте этого дома вообще нет... и – ты заметил? – у них над входом висела электрическая лампочка накаливания, как у староверов!

– Элли, может, это и не школа, на самом деле. Просто я что услышал от сторожихи, которая меня пустила, то и повторяю. Что до лампочки, то я не стал заострять на ней внимание, тем более что внутри были нормальные галогенки, – неизвестно почему соврал Бонита, которому не понравился странный, жадный интерес Элен и пытающийся замаскировать это беззаботный тон. Он не хотел, чтобы у Стефании возникли какие-то проблемы из-за того, что подведомственный ей интернат не подключен к городским коммуникациям. А Ливали эти проблемы вполне могла устроить.

От тяжёлого электричества Элен Ливали буквально выворачивало наизнанку – пожалуй, это была единственная вещь, которую она ненавидела сильнее горячего молока.

– И всё равно странно, – недовольно повторила Элен и резко дёрнула гребешок – так, что Бонита прикусил губу.

Пытаясь отвлечь Ливали от опасной темы и вернуть ей хорошее настроение, Поль в лицах изобразил произошедшее на троллейбусной остановке – диалог двух мужчин, свой вопрос и последовавшее бегство на встречу с раскатанной лужей.

– Да ты что?! – Элен с горящими глазами метнулась туда-сюда по умывальне, вцепившись в подол своего голубого платья. – Это были учёные из Гильдии Изгнанников, Поль! Они выходят в город очень-очень редко, тебе повезло, что ты их увидел!

– Хуясе... – Бонита едва не вывернул кран в рукомойнике, попытавшись открыть его не в ту сторону. О Гильдии он неоднократно слышал от профессоров – многие, ворча на низкие зарплаты и конъюнктуру, грозились, что уйдут в Изгнанники. Но никто не принимал эти разговоры всерьёз, потому что все жители Избора и окрестностей боялись Гильдии, как чумы. Учёные-изгнанники занимались на ртутных озёрах за Северной такими немыслимыми вещами, о которых страшились говорить вслух. Они дружили с обитателями трамвайного депо, они охотились на ведьм, и потому были для персонала Изборского НИИ чем-то вроде средоточия вселенского зла. Теперь Боните стали понятны замечания Леонара и Герберта о том, что можно использовать всё, если знаешь, как. И в этом он с Изгнанниками был абсолютно согласен. В отличие от Элен.

– Они психи ненормальные, но им это только на руку. Репутация прислужников дьявола хорошо оберегает от всяких там любопытствующих... Да, я признаю, что их опыты с ртутью и нефтью противоестественны и ужасны, но есть кое-что, ради чего я бы пошла на озёра. Я знаю, Гильдии известен секрет... уз Некоуза, – серые глаза Элен светились в утреннем полумраке умывальни, от волос отскакивали искры. – Только учёные все теоретики, они предпочитают не лезть в мирскую суету. Живут там себе на уме в своём Нефтестрое и хранят тайны, не используя большинство из них для чего-то стоящего. Им наплевать на весь мир. А я хочу, хочу, хочу докопаться до сути, хочу процветания нашим землям. Я знаю, что могу это сделать... нет, не я одна – а мы с тобой, Поль! Мы с тобой...

– Узы Некоуза? – тихо переспросил потрясённый Бонита. – Неужели это возможно, Элли? Это ведь просто старая сказка...

Ливали засмеялась – не обидно, а с любовью, будто зазвякали тонкие фарфоровые колокольчики.

– Поль, милый, оглянись вокруг! Узы уже начали расти, обвивать, затягивать в себя. И пусть я не знаю всего, что прячут от людей учёные из Гильдии, у меня получилось дать узам жизнь в этой малосемейке на Исаака Дунаевского. Я долго готовилась, я перерыла кучу старинных документов в поисках истины, пытаясь найти объяснение своему странному врождённому дару, и узнала, что к узам восприимчивы девяносто процентов жителей Некоузья! Это значит, что если я постараюсь, ими смогут пользоваться все-все, ведь это так удобно... Я нашла способ объединять людей с помощью лёгкого электричества и управлять всеми коммуникациями здания, разве это не чудо? Здесь, в этом доме на Исаака Дунаевского, всё опутано узами и подчинено мне, я – сердце нашего общежития, и я всевластна в его стенах. Ты же видел.

– А... а, да, видел, – Полю опять очень некстати вспомнились синие туфельки и кровавое пятно в форме ладошки на сохнущем полотенчике. – Элен, раз ты говоришь, что к узам восприимчивы почти все, значит, ты и меня можешь научить... так делать?

– Ну конечно, любимый, – Ливали крепко обняла Бониту, восторженно глядя ему в лицо.

– Некоуз будет счастлив, и к этому счастью его приведём мы, дай только время... да?..

Её ладошки двумя ласковыми рыбками игриво нырнули под Полеву рубашку.