И это чудо, что ему удалось выскользнуть. Надо было сразу уезжать, не пытаться гнаться за ними, а то в итоге все только хуже получилось.

Но кто это мог быть? Кто так дерзко устроил на него засаду и засадил по самые нидерланды? Уж не те ли товарищи, что поставили пост на «Звездочке»? В принципе, больше некому. Да и не за чем.

Мстить? А смысл? Парней погибших жалко, конечно, все же не чужие были, служили вместе давно. С некоторыми весьма плотно общались даже, но до дружбы, какую обычно описывают в книгах, не доходило. Жалко пацанов, что ж тут скажешь. И семьи их остались, жены, дети… Их теперь куда? А ведь они теперь обуза… При том самая натуральная, их нужно кормить, обеспечивать всем необходимым. А кому это делать? Ведь мужиков осталось четыре человека, включая самого Глеба. А вот баб с детьми больше двадцати. Да упахаться можно всю эту ораву кормить.

Продать их в качестве живого товара? Свои же не поймут. Нет, поймут, конечно, аргументы и теоретическое обоснование всегда можно привести грамотно. Да и человек такая скотина, что своя рубашка всегда ближе к телу - никому не хочется кормить помимо своих еще и других.

Но есть одно но. При таком раскладе веры Глебу больше не будет, потому как мужики не захотят рисковать своими жизнями, зная, что если с ними что-то случится, их жен и детей продадут на невольничьем рынке. И в принципе правильно сделают – все та же теория с рубашкой. И как быть?

Послать всех к чертям собачьим и махнуть самому в поисках лучшей жизни, а вы тут разбирайтесь сами что к чему? Одному опасно сейчас… Хотя…

Глеб был уверен, что не пропадет и один – и не из таких передряг выбирался, всегда шкурой чуял, где опасность и как лучше уходить от нее. Словно чуйка у него была на неприятности. Но и на старуху бывает проруха – в Любимовке чуйка подвела. Линять… Но если линять, то куда? На материк перебираться? На Донбасс, богатый углем, а значит, способный выкрутиться и наладить новую жизнь, а то и стать весьма весомым регионом? В принципе, идея не плохая. Выбрать тачку понадежней, собрать запас оружия, продовольствия и махнуть туда. Авось, повезет.

Глеб даже ворочаться перестал, и рука вроде как ныть стала не так сильно. Нет, боль не прошла, но она, казалось, отступила на второй план, как только Рыбин решил, что будет уезжать. А он уже это решил. И уже начинал все просчитывать, да вот только как-то неприятно сосало под ложечкой. Мужчина вновь поднялся на ноги, походил немного, пытаясь понять, что его так беспокоит, выпил воды из стоящей неподалеку пластиковой бутылки.

Пленниц проверить что ли? Может, сбежать пытаются? А и хрен с ними! Куда их теперь, если пробная партия не выгорела? Или все же попытаться их продать, а на барыш уже затариться необходимым? Да, наверное, так и надо сделать.

Рыбин кивнул собственным мыслям и вновь улегся на диван. И только он со спокойной душой начал засыпать, как раздались первые взрывы.

Шарахнуло будь здоров – даже стекла в окнах задрожали, а кое-где и осыпались, если Глебу не изменяет слух. И судя по всему, где-то возле ворот, которые теперь никем и не охранялись – так как это делать было просто некому. Не было личного состава, не баб же ставить в патруль.

– Черт! – подскочил со своего дивана Глеб и накинул куртку, ругаясь про себя от боли, пронзившей руку до самой кости.

В коридоре, ведущем на улицу, пока никого не было – рано еще было, спали все, только дежурные псы разбрехались на улице, испугавшись взрыва. Да и то больше испуганно, чем агрессивно.

«Ну вот и приплыли… Не подвело нутро. Чует опасность!» - мелькнуло в голове, когда опять бабахнуло, а навстречу, на ходу натягивая штаны, выскочил пузатый Левкин, бывший опер.

– Глеб Викторович! Что это?

– Взрыв, идиот! – рявкнул Рыбин, размашисто шагая по коридору. – Напали на нас.

– Кто? – абсолютно по-идиотски выпучил глаза Левкин.

– Пойди и проверь. УАЗик мой на ходу? – Рыбин быстро пролетел мимо выскочивших в коридор всполошенных женщин, испуганно вздрагивающих при каждом взрыве, и направился в сторону оружейки.

– Д-да. А зачем вам?

– Что б ты спрашивал. Где все остальные? Бегом за оружием, хотя…. – Рыбин резко остановился и, выхватив из подмышечной кобуры свой табельный ПМ, с которым никогда не расставался, дважды нажал на спусковой крючок. Левкин как вскинул в удивлении брови, так и завалился на кафельный пол, зияя входным отверстием прямиком посреди них. Рыбин все же не хотел, чтобы оживший мертвяк разгуливал по зданию, где были практически беззащитные женщины и дети. Ну не зверь же он, в конце концов. И не беда, что еще несколько минут назад он всерьез раздумывал этих самых женщин продать в рабство.

– И где эти остолопы? – зло прошипел Рыбин. – Хоть одна сволочь отстреливаться будет или уже все с лапками в гору стоят?

На улице, наконец, послышались выстрелы. Значит, все же оставшиеся мужики – Димон с Виталькой вступили в бой. Ну-ну… воюй, дурачок, получишь значок.

Глеб быстро бросал в приготовленную сумку все, до чего мог дотянуться – патроны от пистолета, калаш и запасной цинк к нему. Стрельба уже практически утихла. «Быстро же вы, парни, сдулись… О! Бабы визжат. Значит, уже в здании. Скоро здесь будут.»