Головин сделал вид, что не расслышал.

– Не видишь, работает, – усмехнулся Телегин. – Да и чего за него волноваться – у него есть холодильник.

– И он всегда полон, – поддел Головин.

Ярослав, скрывая раздражение, пропустил последнее замечание мимо ушей и посмотрел на Теплова.

– Сергей Николаевич, а чего это в твоей службе окна светятся?

– Так ведь Марья Андреевна гостей на экскурсию ждет.

– Может, захватить ее на ужин? – Локтеву вдруг стало неловко. – Живой человек все же. Когда еще они прилетят…

– Вернись и лично пригласи, – ехидно предложил Головин. – Давно на отказ не нарывался?

Локтев нахмурился и сел в свою «Волгу». Слыша, что машины коллег разъехались, Тополевский стал разбирать документы. Одни читал, внося пометки в тетрадь, другие просматривал и расписывал подчиненным. Спустя полчаса он взял в руки телефонную трубку.

– Дежурный по космодрому подполковник Трошев.

– Стас, это…

– Узнал, Андрей Васильевич, кроме вас и Марьи Андреевны в здании ни души. Мы с помощником не в счет.

– Стас, не в службу, а в дружбу – отошли его к моему водителю. Пусть парень едет на ужин. Не хочу, чтобы солдат остался голодным.

Андрей положил трубку и продолжил работу. Минут черед пять в дверь постучали. Полковник удивленно вскинул брови и, глядя на циферблат настенных часов, пригласил: «Входите!» На пороге вырос дежурный. Из-за его спины виднелся объемный пакет.

– Тебе чего, Стас? Проходи!

Офицер потоптался на месте и неуклюже приблизился к столу. Положив перед Тополевским сверток, он смущенно опустил глаза.

– Что это? – нахмурился Андрей.

– Подарок от родителей, – замялся тот. – Благодарят за помощь.

– Убери! И никогда больше не смей…

– Товарищ полковник, вы не так поняли, я хотел просто поблагодарить. От души. Специально выбрал день наряда, чтобы никто ничего… Вы ведь сына, считай, спасли.

– Я тут не причем!

– А кто тогда причем? Вы ведь организовали целую операцию по его спасению, – напомнил Стас. – Кто мне зарплату за три месяца вперед выхлопотал? Всем ведь денег до сих пор не выдали, – он попятился к двери. – Да если бы не вы, не спасли бы мы пацана…

– Стас! – окрикнул полковник. – Ты забыл пакет.

– Андрей Васильевич, там домашние презенты: осетр горячего и холодного копчения, икры немного. Все проверенное, свое. Родители у меня с Волги. Не обижайте стариков, очень они вам признательны.

– Отнеси все семье!

– Так они у меня тоже не обижены…

– Не спорь: детям нужнее! У тебя сын после операции. Забери!

Дежурный нехотя забрал пакет и вышел.

– В приемной ничего не забывать! – напомнил вслед ему Тополевский как раз в тот момент, когда подполковник прикидывал, куда бы пристроить подарок.

Офицер спустился вниз и вышел на улицу покурить. От стоянки отъезжал водитель Андрея. Стас залихватски свистнул. Машина незамедлительно дала задний ход.

– После ужина отвези этот пакет Тополевскому домой и передай, что он задерживается.

Тополевский вскипятил воду и заварил чай. Сняв телефонную трубку, передумал звонить и поднялся этажом выше. У двери с табличкой «Отдел по работе с личным составом» он на мгновение остановился, постучался и, не дожидаясь ответа, вошел. В тусклом свете настольной лампы в дальнем конце комнаты сидела Маша. Поверх ее нарядного платья было наброшено пальто.

– Добрый вечер, затворница, – Андрей с интересом осмотрел убогую обстановку. – Вижу, бросили вас одну-одинешеньку. Наверняка еще и голодную. Приглашаю вас составить мне компанию.

– Здравствуйте, – смутилась Маша, потирая от холода ладони, и встала ему навстречу. – По прилету гостей что-то известно?

– Они пока даже не вылетели. Так что предлагаю спуститься ко мне и перекусить, чем бог послал. Ждать еще долго.

– Спасибо, я не голодна, – женщина поежилась от холода.

– А у вас не жарко, – заметил полковник.

– Не жарко. Могу напоить вас чаем.

– Не откажусь. Только предлагаю выпить его у меня в кабинете. Там куда теплее, да и чай уже заварился.

– А вдруг меня станут искать?

– В первую очередь о прибытии самолета сообщат мне. А потом гостей все равно повезут ужинать. Идемте, – пригласил он, касаясь ее ладони, отчего обоих пронзило током. – Выбор блюд, конечно, скромнее московского кафе, но с голоду, я думаю, мы не умрем.

Маша покраснела от напоминания, и, испытывая какую-то неловкость, отказалась, осторожно высвободив руку.