– А ты в ответ продай что-то из его вещей, – посоветовала Карина.

– Так ведь ничего нет, – Маша вдруг задумалась и извлекла из соусницы массивное обручальное кольцо. – Кроме этого.

– Тяжелое, – прикинула Яна. – Зачем ему такое массивное?

– Свекровь говорила, что это семейная реликвия. Золото, вроде, какое-то старинное, ручной работы.

– А говоришь, ничего нет! Химзащиту точно компенсирует.

– Гадко все это, – заупрямилась Маша. – Не умею я так.

– Передадим ультиматум через моего Серегу, – предложила Яна.

Часы показывали далеко за полночь. Маша убрала кольцо на прежнее место и достала постельное белье.

– Дискуссионный клуб закрыт – пора в опочивальню. Вы – на диване, а я – на перине на полу. И не спорить!

– А что это за бумажка? – Яна подняла с ковра квитанцию.

– Нашлась-таки, – обрадовалась Маша. – Мне ставят телефон.

– Вот что значит быть ближе к начальству!

– Он служебный. Тополевский пробил. Надоело отправлять ко мне посыльных. К нам же высокие гости прибывают в любое время суток.

– А почему Андрей Васильевич? Ты же у Теплова служишь!

– Работу пресс-центра курирует Тополевский.

– Ой, смотри, подруга, что-то здесь нечисто.

– Нечего смотреть. У него своя пассия.

– Не смеши меня! – не поверила Яна. – Ему давно пора в монастырь.

– В женский, – обиженно уточнила Маша. – Полковник не только пьет чай с одной моей знакомой, но и дарит ей подарки.

– Не может быть! – прижала ладони к щекам Карина.

– А вот и может. Я это точно знаю!

– Видела, как дарил? – не скрывая интереса, уточнила Яна. – То-то. Со слов знаешь. Бьюсь об заклад, что твоя знакомая все выдумала.

– А вот и нет – Тополевский, к слову, на работу возит полную машину дам! Свободного места не отыщешь.

– Просто он джентльмен и не может проехать мимо тех, кто «голосует» на перекладе, – заступилась Яна. – Это, кстати, хорошая черта. Другие замы сроду не остановятся. Правда, сменщица утверждает, что жену Тополевского такое положение дел не устраивает.

– Разве он дает повод для ревности? – удивилась Карина.

– Он по широте душевной приглашает в машину всех, кто поместится на заднем сидении. Женщины это знают и подходят прямо к подъезду.

– Лично мне нет до этого никакого дела, – Маша заткнула уши и с недоумением посмотрела на подруг. – Я не поняла, чего вы ждете?

– Что-то ты, Маня, не договариваешь, – упрекнула Яна. – Колись!

– Пора спать! – открестилась та и погасила свет. – Спокойной ночи!

Подруги многозначительно переглянулись и улеглись.

На следующий день, прощаясь с экскурсантами, Маша заметила в холле Тищука. Он подавал ей какие-то знаки.

– Простите, не поняла, – призналась она, проводив гостей.

– Срочно загляните к командиру.

– Кто-то опять приезжает?

– Вроде, нет. Не знаю. Приказано вас препроводить.

– Не заблужусь, тут два шага, – Маша свернула в приемную.

При ее появлении Локтев, стоящий у окна, не посчитал нужным обернуться. Не отводя взгляда от плаца, он с ходу предложил:

– Марья Андреевна, оставьте в покое Тополевского.

– В каком смысле? – опешила она.

– В самом прямом, – повысил голос Ярослав. – Андрей Васильевич – человек женатый, а вы, как мне известно, недавно расторгли свой брак. Попридержите свои далеко идущие планы.

Маша, наконец, справилась с волнением и обрела дар речи.

– Что скажете? Не терпится сменить фамилию?

– Вы делаете мне предложение? – не удержалась от едкого комментария подчиненная. – Не утруждайте себя, товарищ полковник: ваша фамилия меня не устраивает!

Локтев вскипел и, наконец, обернулся. В этот момент в кабинет ворвался Головин. Услышав последнюю фразу, толстяк с интересом посмотрел на растерянного Локтева.

– Так его, так! – потер он руки и подмигнул женщине.

– Что вы себе позволяете? – вышел из себя Ярослав.

– «И на обломках самовластья напишут наши имена», – с вызовом ответила Маша и, не прощаясь, направилась к выходу.

Локтев беспомощно ловил ртом воздух.

– Кто вам позволил уйти? – грозно крикнул он вслед.