«Идиот! Параноик!» – взвыла от обиды Лида и от души припечатала мужа по матушке. Он брезгливо сплюнул, достал из холодильника початую бутылку водки, банку с маринованными огурцами, нарезку полузасохшей колбасы и подсел к телевизору, максимально усилив звук.

Освободил жену он только перед сном. Ночевали супруги давно порознь. Лидия осторожно просочилась в спальню и, прислушавшись к тому, что происходит в зале, с головой накрылась одеялом.

Утром, словно ни в чем не бывало, она вполне миролюбиво поинтересовалась:

– Как насчет денег для детей?

– Без изменений.

– Тогда я отказываюсь готовить!

– А что ты называешь готовкой? – с усмешкой уточнил Серебров, надевая шинель, и не прощаясь, вышел за дверь.

Полковник легко запрыгнул в подъехавшую машину и протянул водителю бутерброд. Жевали всухомятку. Солдат с блаженством, полковник с отвращением. На повороте машину занесло, бутерброд Сереброва выпал. Он поднял сыр и по привычке машинально сунул его в карман. Настроение было безнадежно испорчено.

На построении части, пока начальник штаба ставил задачи личному составу, Серебров нервничал, вспоминая полный ненависти прощальный взгляд супруги. Что удивительно, привычная перебранка по поводу денег впервые вызвала у Вячеслава такой протест. Он пытался отвлечься, но горький осадок не исчезал. Заложив руки за спину, полковник неторопливо сделал десяток шагов вдоль строя, резко развернулся и утиной походкой направился обратно.

Чуть поодаль приземлилась всеобщая любимица, ворона. Она давно стала почти дрессированной и предпочитала кормиться прямо с рук. Приближалось время завтрака, и Луша, как ласково прозвали птицу, с непониманием смотрела на важно вышагивающего командира. Она пристроилась поодаль, внимательно наблюдая за марширующим полковником. Склонив голову набок, птица, казалось, изучала манеру его ходьбы. Когда Серебров повернулся к ней спиной, Луша, копируя его шаги, степенно двинулась следом, слегка волоча ногу и приоткрыв от напряжения клюв. На повороте она вприпрыжку семенила за командиром, старательно забегая за спину, а затем двигалась вслед неторопливо и так же вальяжно. Глаз вороны косил на людей, ища одобрения и поддержки, а крылья слегка подались назад, пародируя наклоненное тело Вячеслава. Сходство было столь явным, что по строю пронесся смешок. И чем дольше эти двое развлекали толпу, тем труднее было скрывать веселье.

Серебров понимал, что оживление вызывает именно он, и изредка бросал гневные взгляды на строй. Офицеров и солдат распирало от эмоций. Многие откровенно улыбались и перешептывались. Покраснев от натуги, полковник оглянулся – сзади никого не было: едва он останавливался, замирала и проказница Луша. Вячеслав не выдержал и едва ли не бегом приблизился к Сурову.

– В чем дело, капитан? – брызжа слюной, сорвался на визг командир.

– Не могу знать, товарищ полковник! – звонко ответил тот.

– Над кем вы смеетесь?

– Над Лушей, – честно признался офицер.

– Над кем?! – принимая ответ за издевательство, возмутился начальник. – Вы со мной лучше не шутите, у меня червивый глаз!

В это время Луша, крадучись, подобралась к Сереброву, из кармана которого торчала цепочка с позвякивающими на ней ключами. Поблескивая, они привлекли внимание востроглазой птицы. Под ними в кармане лежал надкушенный сыр, запах которого голодная Луша учуяла на расстоянии. Разбежавшись, она дернула связку с такой силой, что, падая, ключи вытолкнули заветное лакомство. Ворона, ловко подхватив сыр прямо на лету, резко вспорхнула, заставив вздрогнуть так и не успевшего ничего понять полковника. При взлете она ненароком оцарапала Вячеславу щеку. Отчаянно замахав руками, он оглянулся, поднял камень и в бессилии бросил вслед улетающей птице.

– Живодер! – возмущенно прозвучало за его спиной.

– Кто это сказал? – перешел на фальцет командир.

Навстречу, словно по команде, шагнул весь строй. Серебров остолбенел. Он обернулся, ища поддержки у начальника штаба, но тот решительно опустил глаза.

Все произошедшее следом разыгралось в доли секунд. Луша, сделав круг над обидчиком, «наградила» его оранжевой плюхой с характерным запахом, угодив прямо на головной убор. Растерев от неожиданности птичий помет, Серебров погрозил ей кулаком и выругался одними губами. «Начальнику штаба закончить развод!» – отдал он команду и направился прочь, на ходу пытаясь привести себя в порядок. За спиной Вячеслава грянул дружный смех. Говорков гневно сверкнул молнией карих глаз – восстановилась тишина.

Совещание с заместителями Серебров проводил на повышенных тонах. Так и не придя в себя после утреннего инцидента, спрашивал и отвечал невпопад, курил, нервно кашлял и все время интенсивно массировал область сердца. Когда Говорков и Солопов вступили в спор, командир грохнул кулаком по столу и заявил:

– Расставим все карты над «i»!

– В покер или преферанс? – поддел Павел.

– Ты это о чем?

– Я о деле. А вот ты, командир, о чем?

– Ты что себе позволяешь? – подскочил к заму Вячеслав.

Солопов мгновенно стал между ними и громко выкрикнул: «Товарищи офицеры!» Серебров посмотрел отсутствующим взглядом на Николая, потом поочередно на всех присутствующих, сел, устало прикрыл лицо ладонями и замолчал. Коллеги удивленно переглянулись.

– Совещание окончено, – после паузы объявил полковник отсутствующим голосом.

Офицеры разошлись. Говорков остановился у двери в ожидании объяснений. Серебров не заметил или сделал вид, что не замечает его. Чуть помолчав, начальник штаба сухо поинтересовался: