Лекарий колебался. Не верить Зодчему он не мог, потому что сам был свидетелем тому, как выходец прошёл сквозь живую толпу "зывунов", и тело Амвросия смог на себе вынести. Но с другой стороны - никто не может знать текста тайной книги, кроме Эркатоги и того, кто её написал!..

– Тебе назвать это слово?
– Глаза выходца сквозь зрачки старика заглянули в его душу.

– Да...
– выдохнул Лекарий и закачался - силы окончательно оставили его.

Зодчий набрал полную грудь воздуха и сказал:

– Это слово...

Ж ивот скрутила боль...

И тут же отпустила...

В олосы на голове зашевелились...

И мороз сковал мышцы...

Т ело развалилось на куски...

Е нор издал громкий крик:

– ..."Зывуны" прорвались!

Зодчий оттолкнул старика, крикнув в его расширенные от ужаса глаза:

– Кто ранен и слаб - в погреб под башню! Прощай, старик, через пять минут здесь будет ад!

Потом наклонился, перевернул контейнер с оружием, достал второй меч. Вставая, заметил остекленевшие глаза Донго.

Метеором скользнула мысль: "Будет, кому составить мне компанию, когда..."

Рядом выросла фигура Рабуса:

– Мне было легко с тобой, брат!..

Енор, отбросив бесполезный арбалет, вздохнул:

– Жаль, не погуляю на вашей свадьбе!..

Сиф захрустел мышцами спины и глухо произнёс:

– Если можешь, - прости меня за Гнилое Озеро...

С рёвом взвилось над воротами яркое пламя - это Гоблин отсалютовал Зодчему прежде, чем с головой окунуться в последнюю в своей недолгой, но весёлой жизни авантюру.

Метр за метром, шаг за шагом отступали заставники, оставляя за собой горы тел. Сначала заставников было девять. Но три "зывуна-бого" неожиданно вынырнули за их спинами, и защитников осталось шестеро. Потом перевернулся трок Эразма, впустив новую волну скрюченных, сегментированных тел, и защитников осталось пятеро. Потом "ходульники" пронеслись мимо как саранча, и заставников осталось всего трое: Зодчий, Енор и Рабус. А потом было открытое пространство перед входом в правую сторожевую башню, в которой продолжали обороняться около десятка поселенцев. Пространство они преодолели. И даже смогли пробиться в саму башню. Но на последних метрах Рабус вдруг сник. Зодчий, рыча и ругаясь, сумел втащить безвольное тело заставника внутрь башни прежде, чем дубовый засов отделил их от беснующейся толпы за стеной.

...Рабус уже не дышал - трудно дышать, оставив ещё бьющееся сердце в узловатой когтистой лапе "зывуна-бого"...

62.

Зодчий, понимая, что засыпает, а спать ему сейчас никак нельзя, с силой надавил на забинтованное ухо. Дикая боль пронеслась по телу, едва не погасив сознание.

Енор со страхом наблюдал за выходцем.

– Как там... Гоблин?
– тусклым голосом спросил Зодчий.

– Держится пока...
– перегнувшись через парапет, доложил юноша.
– "Ходульники" у минитрока все шасси отгрызли, так он их теперь напалмом поливает!

– Что со второй башней?

– Тлики пытались подобраться к стене, но Гоблин их в клочки разнёс.

– А сам-то ты как?..

– Да что мне будет!
– воскликнул юноша, но внимательный взгляд Зодчего отметил и лихорадочный нездоровый блеск в глазах и мертвенную бледность лица - сломанные рёбра и три глубоких рваных раны на левом боку не прошли для поселенца бесследно.

– Сколько нас осталось?..

– Мы с тобой наверху, трое - на среднем горизонте и четверо - внизу.

– Не густо...
– вздохнул Зодчий.

– Наита приходила, - сказал Енор после секундного колебания.

– Разве я... спал?

– Ты сидел с открытыми глазами, но... как мёртвый. Наита попросила не тревожить тебя.

– Она не сказала, сколько поселенцев в подвалах и погребах?