То, что Инаба так вот небрежно высказывает свои чувства, само по себе казалось Тайти очень важным.

И внезапно он подумал вот что.

Инаба ведь уже не первый раз так открывает свое сердце, разве нет?

До сегодняшнего дня Инаба уже давала предупредительные сигналы. Но Тайти – да нет, не только Тайти, вообще все четверо, кроме Инабы, – они все воспринимали эти звоночки как предостережения чисто для них самих.

Потому что это говорил не кто иной, как Инаба. Потому что Инаба – такой человек. Потому что Инаба – жутко способный человек, который всегда наставляет Тайти и других на путь истинный, который всегда указывает им на их недостатки, о котором просто нет надобности заботиться…

Возможно ли, что они, сами того не сознавая, составили совершенно превратное впечатление?

Тайти медленно заговорил и тут же понял, что его голос дрожит.

– Инаба… ты… в порядке?

– …Чего это ты вдруг? Если ты про самочувствие, то, нууу, еще немного отдохну, и –

– Я не об этом… я обо всей нашей ситуации.

Возможно, у Тайти сейчас было такое лицо, будто он может в любой момент расплакаться, но героически держится. Так ему подумалось.

Инаба глядела на него; вдруг ее лицо расслабилось.

Его выражение стало мягким, ласковым и теплым, на губах появилась легкая улыбка.

Не то чтобы ее лицо обычно не выдавало чувств, но на нем, казалось, постоянно была какая-то маска, которая лишь отображала изменение эмоций; и если эта маска сейчас спАла, то, возможно, на лице Инабы следовало бы прочесть много важных вещей.

И эта Инаба сказала:

– …Я не в порядке.

Никаких сомнений.

Конечно, в словах Инабы были и советы для остальной четверки.

Но в первую очередь, возможно, она просто хотела пожаловаться? Возможно, она просто хотела выразить словами беспокойство, которое грызло ее именно потому, что она была умна?

Инаба назвала ситуацию отчаянной.

Не потому ли, что эта ситуация приводила в отчаяние саму Инабу?

Однако Тайти, несмотря на все те слова Инабы, ни о чем таком не думал. Инаба создавала иллюзию, что она сильная и поэтому у нее все в порядке, – до тех пор, пока не начала просто разваливаться.

Как и говорила Инаба, он, самопожертвовательный олух, совершенно тупой. Несомненно, Инаба дошла до такого состояния как из-за обменов, так и из-за того, что остальные ничего не замечали.

Она была умна, умнее других; но именно из-за того, что все видели ее ум, они не замечали остального.

Внезапно на лице Инабы отразилось изумление.

– Погоди-ка… Сейчас было не то… Забудь.

Что именно было «не то»?

– Нет… ну… «Не в порядке» – я имею в виду, в нашей особенной ситуации нельзя быть в порядке. А у меня самой особых проблем нет.

Глядя на лихорадочно отнекивающуюся Инабу, Тайти вдруг осознал, как жесток он был к ней до сих пор.

– Инаба… Тебе ведь хуже всех от этих обменов… да?

Даже этого он не замечал; какой же он друг?

У Тайти подогнулись колени, и он сел прямо там, где стоял. Просто не держали ноги.

– Еще один обмен… Нет, похоже, что нет. …Блин, сморозила глупость. Неудачный сегодня день. Еще и показала свою слабость такому «врагу», – и Инаба с раздраженным видом прикусила ноготь.

– Инаба, я для тебя… «враг»?..

– Нет. Не в этом смысле. Вы все…

Тут Инаба замялась, взгляд ее устремился куда-то в пространство. Было видно, что она в нерешительности.

Та самая Инаба, которая всегда высказывает то, что хочет высказать; однако это вовсе не означает, что она обнажает перед другими свое сердце.

– …Вы все для меня самые лучшие «друзья» в целом мире. И поэтому вы для меня главные «враги».

Сейчас, возможно, впервые за все время Инаба показала важное, очень важное «нечто», которое обычно ни за что не позволяла другим увидеть. Приоткрыла дверцу в свою душу. «Враги» – смысл этого слова был…

– То есть это…

– Все, эту тему сворачиваем, – решительно заявила Инаба; дверца захлопнулась.

– Если уже столько сказала… не увиливай, Инаба, договаривай. Раз уж ты сказала слово «друзья», раз уж ты назвала меня своим другом, давай я возьму на себя хоть немножко твоей боли. Я не хочу смотреть, как мой друг мучается.

– Тогда тебе лучше закрыть глаза.

– Проблема не в этом.

Не хочет ли Инаба сказать, что и дальше собирается терпеть в одиночку?

Такого Тайти допустить не мог. Он это уже понимал.