– Он говорил с почтенным Даакехом, - Аманкайя кивнула тому, что прочла на лицах слушающих – тут не нужно было быть Магом Мысли, чтобы понять, о чём они задумались. – Недолго, но громко. Глорн даже подошёл к двери зала - вдруг помощь понадобится… но обошлось. Он принёс слова Джаскара… слова о войне. Джаскар сказал, что скоро он будет править священной столицей… и всем остальным тоже. И те, кто попытается выйти против него, превратятся в пепел. А если Эхекатлан присягнёт ему сейчас, его не тронут, и он будет наполнен могуществом и дарами богов, по воле Джаскара Сапа Кеснека.

– Что?! – Алсек вскочил, выпрямляясь во весь рост, и жёлтый свет потёк по его пальцам. Потревожила его не угроза от Джаскара – будь он в силах взять Эхекатлан, не тратил бы время попусту – и не жалкая попытка припугнуть чужого наместника. Все Ханан Кеснеки были со странностями, только у Ти-Нау не принято было потешаться над правителями. Но вот имя Сапа Кеснека…

– Ссам ссебя он так назвал? – переменился в лице и Хифинхелф. – Наглоссть несслыханная. Шшто сскажешшь, Алссек? Шшто у васс сс такими делают?

Жрец медленно сел обратно к очагу и покачал головой.

– Это больной бред, Хиф. Никто сейчас не может стать Сапа Кеснеком – и никто не станет, пока не закончится война. И это имя не присваивают себе по первой прихоти. Ты верно сказал, Хиф… наглость – или безумие.

– Этот гонец подтвердил как-то угрозы Джаскара? – тихо спросил Ксарна. – Никто из Ханан Кеснеков не станет так говорить в чужом городе, если не знает наверняка, что хозяин города не испепелит его. Давно ли Джаскар стал сильнее Явар Эйны?

– Гонец сказал… - Аманкайя покачала головой, сама не в силах поверить в то, что узнала. – Он сказал – этой весной взошло Кровавое Солнце, и оно под рукой Джаскара Сапа Кеснека. Он будет править, остальные падут. А на тех, кто будет сопротивляться, небо прольётся огнём. Гонец говорил громко, а почтенный Даакех – тихо, Глорн его слов не слышал. Но гонец ушёл быстро и был очень зол, а Даакех, увидев, что Глорн не на месте, наложил на него взыскание. Он не делает так обычно – ясно же, что Глорн хотел помочь. Почтенный Даакех, как видно, тоже был зол…

– Ну рразумеется, - оторвалась от миски крылатая кошка. – У вас обычно нагрраждают за невыполнение прриказов?

Аманкайя растерянно мигнула.

– Тише, Ярра, - Шафкат недовольно покосился на кошку. – Мы мало знаем о местных порядках. И о легендах, кажется, тоже. Что такое «Кровавое Солнце», под чьей оно рукой, и что должно случиться с небом? Ни о чём подобном я в Ирту не слышал.

– Зген всесильный! – покачал головой Алсек. – До чего странные слова! Этот человек был один? Он прилетел с востока и на восток улетел?

– Один, - кивнула Аманкайя. – Он наверняка из Вегмийи – Хурин Кеснек… А обратно он не полетел. Видели, как тонакоатль повернул на запад, к Икатлану. Вот я и спрашиваю, видел ли ты его.

– Не видел, - вздохнул жрец. – Боги! Вот это беда. Хурин Кеснек, воин Вегмийи, на крыльях тонакоатля – и безумен, как голодный умран. Что же почтеннейший Даакех не приказал страже удержать его? Наверное, в Чакоти вообще не знают, куда он пропал. Если и в Икатлане его не перехватят – как бы он не натворил дел…

Хифинхелф сочувственно хмыкнул.

– Джасскар Ханан Кесснек, говорят, очень ссуров ссо ссвоими людьми. Этому нессчасстному не жить. Хссс… Сскверный сслучай.

Повисло молчание – тень безумия словно накрыла всех ледяным крылом. «А будь почтеннейший Даакех не так благоразумен, из-за этого несчастного случилась бы резня…» - подумалось Алсеку, и он поёжился. Резать куманов ему доводилось, мертвяков он уничтожал с радостью, много огнистых червей, злобных небесных змей и песчаных крыс пало от его руки, но убивать разумных – совсем другое дело, и лучше, если ты не воин, в это не ввязываться.

Первым заговорил Шафкат.

– Грустно думать о судьбе этого воина, и всё-таки, уважаемые Ти-Нау, мне интересно было бы услышать о Кровавом Солнце. По вашим лицам я прочёл, что все вы знаете, о чём речь… Это очень известная легенда?

– А-а… Само собой, почтенный Шафкат, - спохватился Алсек. – Старая-старая легенда. Ею даже детей уже не напугаешь. Из тех времён, когда не было ни Эхекатлана, ни священной столицы, ни даже убежища Гвайны в северной пустыне. И великий город Чундэ ещё не был мёртвым… ещё до Применения – очень, очень давно. Зген, даритель жизни, был тогда в гневе на наших предков. Они – люди Коатлана – проявили к нему непочтение, и он наслал на них испепеляющего змея из недр Солнца. Имя ему было Тзангол, но называли его Кровавым Солнцем, - он пил кровь, как люди пьют воду, и радовался только ей. Он заставил всех убивать друг друга и сам залил Коатлан небесным огнём. Тогда коатекам пришлось уйти со своей земли. С тех пор мы, их слабые потомки, живём тут, меж трёх пустынь и одного гнилого болота.