Стоит отметить, что главного героя знают в лицо только три человека – авторы программы Мэри Назари, Алексей Алешковский и один из руководителей «АТВ» Кира Прошутинская. Даже ведущий Владимир Познер понятия не имеет, с кем разговаривает во время передачи. Такая конспирация вызвана несколькими причинами, но главная – пришедший в программу герой должен быть уверен в своей неузнаваемости и безопасности. Только за год существования программы в ней в качестве героев побывали: секретный осведомитель, сутенер, 14-летняя изнасилованная девочка, бывший зек, отсидевший за решеткой четверть века, женщина, у которой отрезали грудь, дезертир, алкоголик, больной СПИДом, трансвестит, гомосексуалист и т. д.

Рассказывает Ю. Загидуллина: «Те, кто знает героя в лицо, проводят предварительное интервью, на основании которого пишется сценарий и составляются вопросы. Иногда это интервью превращается в пытку не только для тех, кто отвечает на вопросы. Кира Прошутинская после разговора с будущим героем передачи – сутенером, торгующим малолетними мальчиками, – вылетела из кабинета с криком: «Господи! Под душ хочу, под душ! Не могу больше! Дайте хоть тридцать граммов коньяка!»

На запись передачи героя, как правило, проводят без документов и в сопровождении авторов передачи, что дает гарантию полной анонимности и неприкосновенности. Этому же способствует и то, что передача идет не в прямом эфире. Героями иногда бывают люди, у которых «рыльце в пушку». Через двадцать минут после прямого эфира их бы уже ждал наряд милиции. По той же причине в конце передачи не сообщается тема следующей. Это придает особую пикантность: нет подсадных уток, нет заранее подготовленных вопросов. Зал пребывает в полном неведении.

Для главного героя выйти в студию – очень серьезный шаг. Большинство из них боятся встречи со зрителями, они не знают, как их примут. Однажды в передаче принимал участие двадцатилетний инвалид чеченской войны. Перед записью его била дрожь. В таких случаях штатные психологи помогают участнику прийти в себя, настроиться. Бывает достаточно обнять человека, подержать за руку, сказать, что все страшное уже позади, что его участие в программе поможет людям, просветит их, спасет чьи-то жизни.

После передачи такого человека стараются не оставлять. С ним поддерживают отношения, а психологи оказывают в случае необходимости бесплатную помощь…»

Самый громкий скандал, который сопутствовал «Человеку в маске», случился в 1998 году, когда в одном из выпусков выступил бывший спецназовец, который заявил, что есть в нашей стране пять-шесть личностей, коих надо «отстрелять, и тогда все пойдет как по маслу». Через несколько дней после эфира в «Новостях» был показан фоторобот человека, который собирался совершить покушение на бывшего кандидата в президенты Брынцалова. Мэри Назари узнала в этом человеке своего недавнего героя – спецназовца. Вскоре ей позвонили из МВД и потребовали немедленно предоставить координаты преступника. Но она вынуждена была ответить отказом по одной простой причине – никаких данных на разыскиваемого у нее не было. «Все наши герои связываются с нами сами и никаких координат не дают», – сообщила она.

Развязка этой истории наступила через несколько дней, когда спецназовца задержали без всякой помощи телевизионщиков.

Между тем уже после первых выпусков передачи в средствах массовой информации развернулась жаркая полемика вокруг нее. Противники передачи упрекали ее в аморальности, циничности, потворстве низменным инстинктам. Вот что писал в январе 97-го в газете «Московские новости» Ю. Богомолов: «Что происходит в том выпуске программы, где нам представлен сутенер? Ничего, кроме того, что Владимир Владимирович Познер тактично выясняет подробности ремесла, коим его собеседник в маске промышляет себе на жизнь. Что еще? После опять же деликатных вопросов ведущего обнаруживается, что человек этот придумал для себя моральное алиби – без него беспризорные мальчики занимаются проституцией в антисанитарных условиях и за гроши, а благодаря ему могут проявить благоприобретенные наклонности в условиях вполне цивилизованных и за приличное вознаграждение. Сутенер чувствует себя профоргом.

А мы, телезрители, не понимаем, на каком свете находимся, почему человек, которому место на скамье подсудимых, забрался на высокую общественную трибуну?

Ответить на это ни ведущий, ни эксперты, ни простые участники передачи не могут. Самое ехидное, что услышал сутенер-профорг, так это предложение, последовавшее от Владимира Владимировича, – прийти домой и внимательно посмотреть на себя в зеркало.

Думаю, что он это делал уже не однажды. И с удовольствием. Понятно, что он себе нравится. А после этой передачи понравится еще больше. Маска сильно его украсила. Она придала пороку известную многозначительность и даже изрядную долю романтизма. (На запись этой передачи сутенер пришел с 13-летним мальчиком, который в тот день не нашел клиента. На вопрос кого-то из авторов программы: «А есть ли у тебя, мальчик, мечта?» – тот ответил: «Я хочу жить с обеспеченным мужчиной, чтобы он меня одевал и деньги давал». – Ф. Р.)

Авторы убеждены, что, создавая в эфире патолого-анатомический театр, занимаются, с одной стороны, «психотерапией», а с другой – прививкой населению «толерантности». Во-вторых, они полагают, что работают на будущее, на те поколения людей, которые спустя много лет займутся «компьютерными раскопками» по Интернету и обнаружат в «черном ящике человечества» их передачу.

Верна ли посылка: «Людей, которые хотят говорить в маске, что-то мучает…»?

На самом деле – и это видно по программе – слишком часто людей, которые хотят говорить в маске, нечто радует. Этим «нечто» они жаждут поделиться… Для них и маска, и «жареная» передача, и многомиллионная публика – подарок».

В том же номере «МН» помещено иное мнение на этот счет – одного из авторов программы Алексея Алешковского. «Может быть, главное и единственное, чему учит передача, – это толерантность. Хотя для наследников обозначенной Жванецким исторической борьбы невежества с несправедливостью слово это на русский язык не переводится и звучит примерно как дианетика или гербалайф. Дальше понятия о доме терпимости наши познания в этой области простираются редко. И тем не менее в процессе записи передачи люди в аудитории начинают понимать, что сидящий перед ними – такой же, как они…