Хервей хотел что-то возразить, но Редман почти силой утащил его из палаты. Снейп с трудом поднялся с пола:

– Я не знаю как это произошло, профессор Дамблдор!

– Идите в свою палату, я потом с вами поговорю! – тихо приказал директор и остался наедине с Малфоем.

Тот продолжал доверчиво прижиматься к нему, словно ища защиты от злого окружающего мира.

– Бедный мальчик! – директор погладил слизеринца по белым волосам. – Кто же сделал ЭТО с тобой? Кто из учеников оказался способен на такую жестокость?

То, что это не Снейп, директор уже понял. Северус лишь оказался последней каплей. Не очень опытный окклюмент, он не смог удержаться от того, чтобы не попытаться узнать, как его враг оказался в больнице, и это оказалось последней каплей для разума Малфоя. Но как объяснить это тем двум слизеринцам, что теперь с пеной у рта будут обвинять в произошедшем Снейпа. И их свидетельств будет предостаточно, чтобы Снейп провел остаток жизни в Азкабане.

«Если Малфои не убьют его раньше!» – хладнокровно добавил внутренний голос. «Ты обязан помочь мальчику! И ты знаешь, как это можно сделать!»

«Это преступление!» – возразил Дамблдор сам себе.

«Это спасение этого мальчика! Или он окончит свои дни в Азкабане! Уж Малфои-то об этом позаботятся! И он уже сделал выбор, когда отказался помогать Малфою-младшему! Теперь твоя очередь сделать выбор!»

В этот момент в дверь вошла мадам Помфри:

– Что здесь произошло? – бросилась она к директору.

– Он окончательно сошел с ума, – с жалостью в голосе заметил тот. – Поппи, вы не должны покидать больного, пока я не вернусь. Мне нужно кое-что сделать.

Дамблдор помог женщине уложить Малфоя на кровать, страх с лица слизеринца уже пропал, теперь его взгляд был безмятежным.

– Вы уверены, что ему уже не помочь? – шепотом спросила мадам Помфри, когда директор был уже почти на пороге.

– Увы, – покачал тот головой и вышел.

– Бедный мальчик, – прошептала Поппи с жалостью смотря на лежавшего слизеринца.

***

– Итак, начните первым, мистер Хервей, что же все-таки произошло в палате? – Дамблдор сцепил пальцы на руках, внимательно рассматривая сидевших перед ним слизеринцев.

– Мэттью вам уже все рассказал, – злобно ощетившись, ответил тот. – Или вам пять раз повторить, чтобы вы поняли, что ваш любимчик Снейп виноват в произошедшем!

– Почему же любимчик? – удивился директор.

– А за какие такие заслуги вы назначали его старостой школы? Он же полное дерьмо! Всегда говорил Абрахасу, что этот полукровка нас подведет.

Директор спокойно рассматривал злобствующего слизеринца.

«Другого выхода действительно нет!» – решил он.

– Oris m spoor! – неожиданно для слизеринцев воскликнул он, направив палочку на многочисленные портреты, висевшие на стенах, и на двух живых людей.

Последнее, что почувствовал Редман, перед тем, как погрузиться в глубокий, крепкий сон, было удивление, что портреты на стенах тоже поддаются заклинаниям.

Через минуту Дамблдор удовлетворенно оглядел свой кабинет. Все спали: и слизеринцы и портреты. Объясняться перед бывшими директорами, что и зачем он это делает, Дамблдор не собирался. А портреты бывших директоров, имея возможность свободно перемещаться по своим картинам, могли случайно и проболтаться о его странном поступке. Поэтому Дамблдор использовал уловку со сном, которой уже давно научил его директор Диппет. Сделал он не только потому, что не доверял портретам, но еще и потому что портреты, как и люди, имели каждый свой характер и личное мнение. А сокрытие «преступления» вряд ли входит в прямые обязанности директора. Поэтому проще было «усыпить» портреты, чем потом приказывать молчать, выслушивая при этом неодобрение или советы. Потому что приказать скрывать тайну портретам директор мог, а держать свое личное мнение при себе – нет.

Через пятнадцать минут все было кончено, директор изменил память обоих мальчиков. Теперь их воспоминания ограничивались тем, что, войдя утром в палату, они увидели младшего Малфоя, катающимся по полу. Рядом с ним никого не было, слизеринцы попытались ему помочь, но безуспешно, а через несколько минут в палату вошел Дамблдор, который вскоре и увел их в свой кабинет, где они и очнутся еще через пятнадцать минут.

Единственный пробел был во времени, но Дамблдор рассчитывал, что слизеринцы вряд ли придадут значению количеству времени, проведенному в его кабинете. Действие заклинания было рассчитано на полчаса, и ни минутой раньше или позже.

Одновременно со слизеринцами проснулись и портреты. Дамблдор продолжил, словно прерванный разговор:

– …И рядом с мистером Малфоем никого не было?

– Нет, – ответил Редман. – Там никого не было и в коридоре мы тоже никого не встретили по дороге.

– Хорошо, вы можете идти, – отпустил учеников директор.

Редман и Хервей встали, в глазах Редмана что-то промелькнуло, и он спросил:

– А Абрахас, что будет с ним?

– Не знаю, мистер Редман, я немедленно сообщу его семье о случившемся, скорей всего его отправят для дальнейшего лечения в больницу имени Святого Мунго.