— Сперва рассказывай про оружие, — усмехнулся Дориан, покрывая шею Максвелла, — ведь ты хочешь, чтобы мы зашли дальше поцелуев, Макс?

Макс засмеялся снова. Он перенервничал и теперь расслаблялся. — Вообще-то про то, что выводит меня сейчас из себя — ты и так знаешь. Личности вроде Скотти, которые на тебя смотрят с интересом, — Макс ухмыльнулся, — а раньше я очень плохо реагировал, когда начинали про Магнуса или мутантов гадости говорить, но это было давным-давно.

— О, если объявится ещё хоть одна мерзкая личность вроде Дейка, то я лично одолжу тебе свой кулон, а Магнуса и Алека попрошу её подержать, — рассмеялся Дори, руками забираясь под футболку Макса и гладя его живот и грудь, а сам неотрывно смотрел в глаза, — потому что никто, слышишь, Макс, никто не смеет вставать между нами, — прошипел Дори и прильнул к губам Максвелла в нежном, но довольно настойчивом поцелуе.

— Так какие приказы ты заготовил для меня, мой повелитель? — промурчал Макс, с удовольствием запуская руки под футболку Дори и изучая спину и поясницу соула.

— Для начала ты должен избавиться от нашей одежды, — рассмеялся Дори, — а затем я хочу, чтобы ты покрыл каждый миллиметр моей кожи своими поцелуями. Я приказываю тебе, Макс, любить меня всю ночь так, как можешь только ты, — шептал Дориан, продолжая руками скользить по столь желанному телу соула, — повелитель хочет, чтобы его полюбили так, чтобы он завтра еле встал с постели. Ты справишься, мой Макс? — прошёлся Дориан языком по шее Максвелла, слегка прикусывая нежную кожу.

— О, это слишком легко для меня, мой Дори, — усмехнулся Макс, прижимая его к себе. — я бы даже без приказов это сделал.

— Люблю тебя, Макс, — улыбнулся Дориан, — безумно люблю, — целуя лицо и губы соула, шептал Дориан.

— А я тебя, Дориан, невероятно сильно люблю, — вторил ему Макс, покрывая все тело любимого поцелуями.

Комментарий к Ссоры

*Использованы тексты песен КиШа и Высоцкого.

========== Переживания и развлечения ==========

Когда Логан зашел в комнату, Бальтазар как примерная хозяюшка убрал уже гитару в чехол, помыл стаканы, поставил бутылки виски в бар, правда, с одной почти пустой он не расставался, собирая фантики с постели и бурча что-то себе под нос. Заметив Логана, он салютнул ему бутылкой. При том что бутылка была почти пустая — Бальт не был пьян.

— Если карамельная зараза будет снова жрать что-либо на нашей постели, сделай ему больно. Потому что если больно ему сделаю я — то он не доживет и до утра. Совсем парень забыл о неприкасаемости моей постели в Ордене.

— О, конечно, сделаю я. Моя физическая сила куда уступает твоей, — фыркнул Логан, — ты в целом как? Я бы посчитал этот денёк самым дрянным за все время, что мы знакомы и вписал бы его в пятёрку самых дрянных дней моей жизни, а жизнь у меня была не самая радужная, — усмехнулся парень.

— Я думаю, ты бы мог найти где-то внутри себя жалость к этому парню. Ты же знаешь его меньше меня, — фыркнул Бальтазар, — целиком — еще не пьян. О, забавно, я бы послушал про четыре остальных дня. Все равно спать как бы еще рано, — Бальтазар почти радостно отправился к бару.

— Смерть родителей, смерть Виктора, хотя уже не смерть, день операции и следующий за ней день, — пожал плечами Логан, — ладно, я знаю, что мы договорились без всяких розовых соплей, но не надо делать вид, что все в порядке, — произнес парень, подходя к Бальту и крепко того обнимая, — потому что ни черта не в порядке и ни черта в порядке не будет. Позволь мне помочь тебе справиться с этим, не делай вид, что тебе не больно. Хватит делать вид, что ты несгибаемый. Мы все люди и все имеем право на слабости.

Бальтазар полминуты молчал, словно размышляя над словами Джея, а потом обнял соула за талию, прижавшись к нему, заметно расслабляясь. Заговорил негромко: — Я уже сотню раз прокрутил то, что случилось. С вариациями, кто где был, и кто где мог бы быть. Что бы мог сделать я, или ты. Или мы вместе… В любом варианте они бы погибли. А я так хотел найти виноватого. Боль притупляется, когда ее глушит ненависть или жажда мести. Я готов даже ненавидеть себя, но, черт возьми, они не погибли бы лишь в том случае, если бы остались на базе. Но тогда бы погибли другие или мы все. Лишь теперь, потеряв его, я осознал, сколько он значил для меня, сколько моего времени и моей жизни занимал. Вы пришли семьей, но вас было семеро. И Гамбит. А нас было двое. Двое против всего мира. Да, и друзья, но они были, а Зев был… Он был больше чем друг, чем брат, чем вся семья, отец и мать, все вместе, да и то, трудно выразить. У него не было семьи, у меня не было семьи, и мы заменили друг другу больше, гораздо больше. Он смеялся, когда я позволял себе гримасу боли, я смеялся, когда он вдруг загорался надеждой найти мать и вновь ловил пустоту… Мы помогали преодолевать слабости, боль, горе и были сильными благодаря друг другу. Мы никогда не говори по душам, но мы посылали друг друга и это было сродни «люблю тебя»… А когда он влюбился в Кен, когда они сошлись, и я увидел, что он счастлив — был счастлив и я. И, черт возьми, только я видел, что он поменялся, только я видел те мелкие знаки внимания, что делал он по отношению к ней — и я готов отдать душу за нее, потому что он нашел то, о чем мечтал с детства, нашел в ней дом, семью, жизнь. И мы лишились их, — он вздохнул, потом посмотрел Джею в глаза. — Меня одно радует, что если погибнешь ты, я не буду чувствовать боли, не останусь один, не буду каждый раз напоминать себе, что тебя уже нет. Соул-связь — милосердная хрень… Потому как иначе, я уверен, боль будет такая же, а может и сильнее… Но никого не будет больше, кто будет рядом, кто поможет справиться. Кто напомнит, как быть сильным и несгибаемым…

— Не правда, Бальтазар, — выдохнул Логан, — мы все есть у тебя. У каждого из вас. Мы пришли всемером, мы встретили вас и преодолевая недопонимания, через конфликты и ссоры — мы сплотились и приняли вас в свою семью, пустили вас в свои сердца, — сказал он, — Макс, Кас, Алек, Гаррет — они дороги мне так же, как Этьен, Магнус, Дориан и Локи. Ты дорог мне, хотя я был уверен, что после Кайлы не смогу никого пустить в свое сердце. Что не смогу любить после того, как потерял ее — я ошибся. Может, и тебе стоит пустить кого-то чуточку ближе к себе? Каждый из нас готов стать тебе другом, частью твоей семьи. Нельзя быть в одиночку, нельзя быть даже вдвоем — куда проще быть всем вместе. Я в любом случае буду с тобой, мой соул, но каждый готов быть здесь твоим другом — я знаю это. И мы не дадим тебе сломаться. Я не дам тебе сломаться, — произнес он.

— Я знаю, — Бальтазар улыбнулся, — я знаю, они все, как ни удивительно, лучшие, гораздо лучшие люди из тех, кого встречал я. Хорошие и славные. Каждый особенный, каждый интересный. Мне надо просто время, время привыкнуть, что может быть несколько по-настоящему дорогих людей. А так — я за каждого готов порвать кого угодно на тряпки… И не переживай за меня, Джей. Чтоб меня сломать — надо большее. Нужно чувство вины, к примеру. Ошибку, что я совершил, и из-за которой пострадали люди, которых я люблю… А Зев и Кен — они погибли в бою, без мучений, мгновенно, и вместе. Это лучшая смерть из возможных. И уж точно, Зев был бы не очень рад, узнав, что мы тут грустно обнимаемся. Он бы одобрил, если бы мы выпили хорошенько и/или занялись любовью, хотя, да, — Бальтазар усмехнулся, — у нас же табу на такие слова.