— Вы тоже должны меня помнить! — вскричал он, обрадованный, вскочил, перегнулся через стол, схватил ее руку и нежно пожал. — В июне вы вместе с товарищем Зыряновым сплывали на карбазе. У меня в кооперации кое-что покупали. Тогда товарищ Зырянов спрашивал о Полной. Он теперь ходит на Полной, — сказал председатель.

— Вы его знаете? Вы уверены, что он еще там?..

— Кони знакомятся ржанием, коровы — мычанием, люди — разговором, русские — письмом! Мне директор Черендейского затона привез письмо от товарища Зырянова. «Еду, мол, не изводи дрова до конца!..» Молодец парень! Он там ищет нефть для нас. С вашим пароходом думает ехать.

— Но капитан не хочет ночевать у вас, он хочет сегодня уйти! А Зырянова еще нет… — жалобно сказала Лидия.

— Капитан хочет уйти сегодня? Он прав. Когда улетает кряква, чирок не остается. Шуга пойдет густо, пароход замерзнет.

— Но что важнее: старый пароходишко или нефть в Якутии, на Лене, около самого Черендея!

Кооператор обиделся:

— Пароходишко не старый, а новый. Очень хороший пароход! Самый большой!

В каморку вошел капитан «Якута», придвинул стул к столу и сел. Кооператор встал и почтительно дотянулся до его руки. Капитан небрежно заговорил:

— Когда-то ты нас встречал на пристани. Или большие дела задержали?

Он бросил список на стол и обратился к пассажирке:

— А вы что тут делаете?

— Я извиняюсь, Лексей Лукич, — сказал председатель, — мы не ждали вас.

— Как это — не ждали? Вчера должны были быть, если бы не задержка в Якутске из-за экспедиции. Давай грузить. Что вы покупаете в этой дыре, Лидия Максимовна?

Она не успела придумать — председатель эвенкийской кооперации бросился на выручку:

— Вино! На пароходе одна водка в буфете. У нас все — первый сорт.

Капитан смотрел на Лидию и ничего не говорил.

— Лексей Лукич, — сказал председатель, просматривая список, — заказ громадный, на два парохода, это все сегодня не дадим.

— А завтра мне не нужно! В Якутск не повезу.

— Рано, чуть свет, приготовим. Ночью будем для вас хлебы печь.

— Чего же вы не сказали мне, Лидия Максимовна? Я вас угощу хорошим вином.

— Я вовсе не хочу… Я не для себя!..

Председатель снова бросился выручать:

— Она правду говорит, Лексей Лукич. Тут есть один товарищ, с вами поедет. Она для него покупала. Эта барышня — ушко его сердца.

— Вы и ему скажете обо мне что-нибудь в этом роде? — гневно спросила Лидия и почувствовала, что краснеет раз и навсегда и это уже непоправимо.

— Кулаков сосватает, — смеялся капитан. — Итак, Григорий Иванович, ты меня давно знаешь? Через два часа я ухожу.

— Лексей Лукич! Над бревном вечно висит топор, надо мной вечно висит твоя немилость.

— Ладно, пока висит. Через два часа упадет. У меня четыреста пассажиров на борту, двойной комплект, второй день без хлеба.

— Лексей Лукич! Как ты узнаёшь, что будет через два часа?..

Капитан поднялся, махнул рукой. Кулаков схватил его за руку и утешительно сказал:

— Лексей Лукич, никто не прозревал свое будущее, осветив его лучиной.

Капитан стоял возле будки рулевого, Лидия неподалеку от него. Фарватер против Черендея перебрасывался к южному берегу. Капитан внимательно следил. Пароход вышел на середину реки, кормой к восходящему солнцу. Неподъемистое октябрьское солнце запуталось в дыму пароходной трубы, и «Якут» нечувствительно повлек задымившееся солнце за собой.

Дым притупил прямые и острые лучи, и вдруг Лидия увидела вдалеке, на громадной, подобной озеру, и пустынной поверхности реки черное крохотное суденышко. Она заволновалась и неуверенно взглянула на берег. Черендей еще ежился в утренних сумерках. На тусклом берегу выстроилось в одну линию все население, и, выступив из линии, председатель эвенкийской кооперации Кулаков махал платочком в правой руке пароходу на «стоп», а левой, свободной рукой пламенно призывал и торопил кого-то с низу реки.

Лидия закричала:

— Смотрите! Катер идет за нами, надо обождать, Алексей Лукич.

Капитан оглянулся и сказал в будку рулевому:

— Полный вперед!

Рулевой приложил губы к вырезу трубки и прогудел вниз:

— Полный вперед!

Капитан ожидал протеста от девушки. Она молчала. Капитан смягчился и сказал:

— Катер догонит.

Катер шел мимо Черендея. Лидия уже видела Зырянова. Он рукой приветствовал черендейцев, а с берега не один платочек — целый конвейер машущих больших и крошечных рук, дирижируемых платочком Кулакова, пылко помогал Зырянову догонять пароход. И он догнал.