За окном была уже непроглядная темень. В неосвещённой части комнаты таинственно мерцала огнями наполовину наряженная ёлка. Надрывно выл в трубе ветер, швырял горстями в стекло снег. Обстановка – как раз для страшной новогодней сказки.

– И что теперь? – ещё больше помрачнел Ливанов.

– Она должна быть примерно наказана, – с любезной улыбкой сообщил Андрей Константинович. – Чтоб впредь неповадно было. Я полагаю, Роман Аркадьич понимает, о чём я говорю… – Он пристально взглянул подростку в глаза.

– Можно, я пойду? – сухо бросил Роман вместо ответа. И, не дожидаясь разрешения, вышел из-за стола.

То, как жёстко блеснули ему вслед карие глаза Панарина, и то, каким задумчивым взглядом проводил его Радзинский, заставляло предполагать, что ни они, ни безразлично разглядывающие столешницу Ливанов с Рудневым не верят, будто Роман отправился просто отдохнуть. Тот воспринял это как разрешение – раз понимают и не останавливают…

Задержавшись на мгновение возле комнаты Аверина, где под присмотром учителя находился сейчас Кирилл, послушав тихое монотонное чтение покаянного канона, он скользнул в комнату Радзинского и замер с закрытыми глазами, сканируя пространство. В следующую секунду он уже вынимал из нижнего ящика письменного стола ритуальный кинжал. Хладнокровно сунув его в рукав, Роман неслышно спустился вниз, свернул под лестницу и закрылся в комнате, в которой они с Кириллом поселились на время зимних каникул.

Оставшись наедине с собой, он задумался. Разве к этому он стремился? Его целью всегда была полная независимость, свобода для исследования, вечный драйв и бесконечный полёт – никаких обязательств! Никогда, никому!.. Вместо этого он ближайшие лет шестьдесят должен будет пасти каких-то безголовых чернокнижников – злобных, коварных, спесивых до невозможности – вроде этой старой ведьмы, которая решила, что может его (!) убить. Дура.

Роман откинул в сторону ковёр. На освободившемся участке пола он с особой педантичностью начертил прихваченным под лестницей углем какую-то сложную, зловещую фигуру и снова задумался. Может, ещё не поздно забрать Бергера и, используя возможности Карты, покинуть этот мир навсегда?

Нет, Бергеру нужен Аверин. И Радзинский. И все остальные – ведь это его семья… А семья Романа? Ну, как бросить Руднева? Да, и зачем? Босс человек вменяемый, да и вообще родной. И всегда его поддержит, как бы не изображал из себя несчастную жертву бесчеловечного эксперимента. И Панарин в принципе отличный парень! Жаль, что не подпускает пока к себе, не получается никак с ним сблизиться. Но – это дело времени…

Роман решительно полоснул кинжалом по уже изрядно изрезанным пальцам и принялся за дело. Вот в центре фигуры появляются знакомые очертания фантома… Роман прищурился, внимательно разглядывая его, добавил ещё пару достоверных деталей – вроде бы вполне убедительно…

Он снова погрузился в раздумья: поддержание жизнеспособного фантома требует колоссального количества энергии. Использовать и уничтожить? Или, может, наказать эту ведьму другим способом? Но наверняка, услуги фантома потребуются ещё. Чтобы босс в его роли и дальше выглядел убедительно, чтобы его миссия была успешна, за его спиной всегда должна стоять внушительная и мрачная фигура Господина в чёрном. Опять попросить энергию взаймы? Ужасно не хочется одалживаться – неизвестно, что потребуют взамен. В то же время, если использовать силу какого-нибудь мелкого помощника, даже эта ведьма мгновенно почует его слабость и тогда с ней будет не совладать. Не говоря уже об остальных…

Роман всегда принимал решения очень быстро – ну, не любил он растекаться мыслью по древу! Усевшись на пол, он закрыл глаза и мысленно начал опускаться в ту самую притягательную тьму, куда всегда так стремился, и куда только один раз и окунулся – благодаря Рудневу, который блестяще исполнил роль проводника. Роман был там, наверное, считанные секунды, но даже такое краткое погружение заставило его захлебнуться от восторга – сила, буквально разлитая в воздухе, на мгновение заставила его забыть обо всём. Потом отчаянная тоска, мучительное ощущение потери и яростное отторжение – он ясно почувствовал, что не хочет снова остаться без человеческого тепла, без любви, без света…

Роман поймал себя на том, что бессознательно пытается нащупать связывающую его с Рудневым нить – тело помнит, что босс проводник... Нет, так не годится – Руднева использовать нельзя – табу. И вдруг Роман ощутил, как в сердце что-то щёлкнуло, и мощная волна знакомой тёмной энергии прокатилась по телу. У него, оказывается, есть личная связь с патроном! Логично… Она была блокирована, поэтому патрон никогда не выходил с ним на контакт. А теперь Роман сломал этот блок. Случайность?..

Даже просить ни о чём не пришлось. Патрон явно знал, что ему нужно – фантом прямо на глазах обрёл свою прежнюю жизненность и ощутимую, тягостную силу. Роман почувствовал, как внутри змеится неприятный холодок. «Всё развлекаешься?» – насмешливо обратился к нему во время их последней встречи надменный господин, так органично слившийся с его – Романа – импозантной внешностью. – «Знаешь ведь, что нужно сделать, чтобы вернуть свою силу. Духу не хватает? Хочешь, я избавлю тебя от Ключа? Только попроси…».

Разъярённый Роман разделался с фантомом безо всякого угрызения совести. Но даже в этот момент он держал про себя дополнительное практичное соображение, что Радзинский со товарищи ещё и похвалят его за это – будет чем козырять, если его попытаются обвинить в неискренности и двойной игре. Потом уже Бергер открыл ему глаза на бесспорный факт – что фантом давно перестал быть всего лишь его творением – и слова Господина в чёрном зазвучали для Романа по-новому.

Миссия, миссия… Что же он такое должен сделать? Спросить у патрона? Тогда уже точно не отвертеться от этой самой «миссии». Лучше не торопить события. Заняться текущими проблемами.