– Он что – бросил меня здесь одного?! С этим психопатом?!!! – Роман разом забыл про свою головную боль.

Ксюша неожиданно чувствительно щёлкнула его по лбу:

– Придержи язык. И кто из вас двоих больший психопат – это ещё вопрос!..

– Хм… Ладно, – пожал плечами Роман. – Я полагаю, этот вопрос выяснится в ближайшие полчаса. – И он потащился умываться, шаркая при этом тапочками не хуже Мюнцера.

– Значит – «два бандита со стажем»? Так? – плавно перемещаясь по кухне, насмешливо поинтересовалась Ксюша. От неё веяло уютом и особым женственным теплом. Роман чувствовал себя в её присутствии обласканным, утешенным и даже охотно съел приготовленную ею овсянку на молоке.

– Ну ты же заметила, что они оба это не отрицали, – язвительно хмыкнул он, поднимая свой хищный нос от чашки с кофе.

– Заметила, – Ксюша помешала кипящий в кастрюле борщ. – И потому хочу узнать подробности.

– Может не надо? Поверь, Ксеня, Панарин твой положительный до невозможности, просто немного с приветом.

– Даже так? – раздался от двери звенящий от злости панаринский голос. Доктор стоял на пороге, прислонившись плечом к косяку, и, напряжённо скрестив на груди руки, сверлил Романа жгучим от ненависти взглядом. – Не ожидал услышать от тебя столь лестной характеристики!..

– А чего ты ожидал? – холодно прищурился Роман. – Что ночью я превращусь в вампира и выпью твою кровь?

– Т-ш-ш… – Ксюша прильнула к покрасневшему от злости мужу и пылко поцеловала его в губы. Судя по тому, как поспешно доктор опустил глаза, скрывая появившийся в них лихорадочный блеск, и как порывисто притянул к себе жену, обвивая рукой тонкую ксюшину талию, объятия супруги не оставили его равнодушным.

– Поцелуйтесь ещё разок! – подперев голову кулаком, мечтательно протянул Роман. – Вы так здорово смотритесь вместе!

Ксюше пришлось напрячь все свои силы, чтобы удержать супруга на месте. И чтобы не рассмеяться.

– Чего ты добиваешься?! – прошипел разъярённый Панарин, тщетно пытаясь вырваться из ксюшиных объятий. – Хочешь, чтобы я окончательно разозлился и придушил тебя?!

– Ты принимаешь меня за какого-то извращенца, – Роман легкомысленно помахал в воздухе сырным крекером. – А всё потому, что не доводишь мысль до логического конца. Какая мне радость умереть от твоей руки? А вот отправить на тот свет тебя, превысив необходимую самооборону, когда ты набросишься на меня в гневе – это да, это вариант. Нет Евгения Алексеича – одной проблемой в моей нелёгкой жизни меньше…

Панарин внезапно расслабился и даже прикрыл на секунду глаза. В следующее мгновение он уже демонстрировал свой жуткий пиратский оскал, заменяющий ему улыбку. Роман, прихлёбывая кофе, наблюдал за его метаморфозами с одобрением.

– Знаешь, а ты правильно бороду отрастил, – похвалил он снисходительно. – Раньше, когда ты улыбался, у тебя появлялись совершенно очаровательные ямочки на щеках. А это явно лишнее для твоего брутального образа. Теперь – другое дело…

– Каждый раз забываю, что ты не тот, кем кажешься, – с ухмылкой ответил Панарин, мягко отстраняя жену и садясь за стол. – Надо будет попросить у того безумного художника парочку портретов дона Висенте, чтоб перед глазами всегда более адекватный образ был. Солнышко, сделай мне чаю, пожалуйста, и ступай, постель убери, – ласково обернулся он к супруге.

– Не пытайся вывести меня из себя, Пана-а-арин, – издевательски протянул Роман. – Меня это уже не трогает. Викентий Сигизмундович какие-то проводки закоротил у меня в голове и дон Висенте для меня теперь такой же персонаж, как и для всех прочих. – Он откинулся на спинку стула и смерил Панарина холодным оценивающим взглядом. – Предлагаю договор, – произнёс он, как только Ксюша покинула кухню. Совсем другим тоном произнёс и даже голосом совсем другим – далеко не мальчишеским – таким, что холод пробегал по позвоночнику от его звучания.

– Давно ждал от тебя чего-то в этом духе, – подвигая к себе вазочку с конфетами, усмехнулся доктор. – Уверен, ты предложишь что-нибудь такое, от чего я не смогу отказаться…

– Само собой, – нежно заверил его Роман. – Суть предлагаемого мною договора в следующем: официальным опекуном твоей жены я назначаю Руднева и честно самоустраняюсь из её жизни. А ты в свою очередь перестаёшь мне хамить – обрати особое внимание на этот пункт контракта – и мы с тобой конструктивно и плодотворно сотрудничаем в дальнейшем. Имей в виду – я чувствую каждого, кто со мной связан. Так что не настолько я в тебе теперь и заинтересован – оцени широту моего жеста…

– Когда мы говорили с тобой в последний раз, ты не мог видеть связей, – аккуратно складывая гармошкой фантик, напомнил ему Панарин.

– Я не сказал, что вижу – я чувствую. И я никогда не останавливаюсь на достигнутом, Евгений Алексеич. Я очень жадный – в плане знаний и умений. Поэтому я сказал себе: раз Панарин может, смогу и я. Тем более что мне нужнее…

– А что это были за жалкие попытки унизить мой мужественный образ в глазах общественности? – улыбнулся вдруг Женечка вполне миролюбиво.