– Надеюсь, Кирюха поддержит эту идею, – недовольно пробурчал Викентий Сигизмундович, приподнимая голову, чтобы взглянуть на Аверина, и, перехватив его ироничный взгляд, смущённо хмыкнул. – Что?! Он никого не слушает! Его не заставишь и не удержишь – яблочко от яблони…

Получив чувствительный тычок под рёбра, Радзинский с ехидным смешком откинулся обратно на подушку.

– Его можно попросить, – строго отчеканил Николай Николаевич, приподнимаясь на локте. – Как и меня. И если твои аргументы будут разумными и достаточно убедительными… – Закончить фразу он не сумел, потому что зашёлся от кашля.

Викентий Сигизмундович тут же подскочил, помогая Аверину сесть ровно, прижал его спиной к своей груди, крепко обхватив поперёк тела обеими руками.

– Дыши, давай, как положено, – сердито потребовал он у посиневшего уже Николая Николаевича. – Ты что – лёгкие собрался выплюнуть?!..

Аверин, давясь кашлем и зажимая рот рукой, сумел-таки остановить приступ и сидел теперь, не шевелясь, и дышал мелко и поверхностно, чтобы не закашляться снова. Радзинский, с заметным беспокойством косясь на его полуприкрытые ресницы, потянулся к тумбочке, стянул оттуда высокий флакон тёмного стекла, отвинтил крышечку и налил прямо в неё какой-то густой, прозрачной жидкости. Николай Николаевич всё понял правильно, послушно взял лекарство и залпом выпил. В следующую секунду он задохнулся и широко распахнул глаза, на которых выступили слёзы. Выражение его лица толковалось однозначно: «Что это за гадость?!!».

Радзинский лица Аверина не видел, но, судя по всему, догадывался о производимом лекарством эффекте.

– Зато теперь дышать стало легче, – слегка виновато произнёс он. – Правда ведь? Надо горячим чаем запить. Я сейчас… – Он торопливо выбрался из постели, взбил подушки, усадив Николая Николаевича практически вертикально. Сказочно быстро вернулся назад, вкладывая в руки Аверина расписанную под гжель кружку.

Пока тот покорно глотал чай с лимоном, Викентий Сигизмундович порылся к шкафу, извлёк оттуда толстый свитер с высоким «горлом». Аверин безо всякого сопротивления позволил надеть его на себя прямо поверх пижамы. После этого Радзинский снова улёгся в постель, подождал, пока Николай Николаевич устроится, как и прежде, у него на его груди и накинул ему на голову одеяло. Потом проделал в одеяле небольшую норку и заглянул туда с тревогой.

– Не задохнёшься? – с опаской спросил он.

Аверин отрицательно помотал головой. Радзинский аккуратно убрал волосы с его лба и вздохнул.

– Поклянись, что это был последний раз, и больше ты над своим хилым организмом так издеваться не будешь…

Николай Николаевич слабо улыбнулся, положил свою холодную руку на щёку Радзинского и поерошил его жёсткую бороду. Спустя пар минут он уже спал, периодически вздрагивая всем телом и судорожно вцепляясь ледяными пальцами в рубашку верного товарища. Тот осторожно стянул с его головы одеяло и принялся ласково перебирать седые аверинские волосы, потихоньку вытягивая похожие на леску, жёсткие и колючие на вид, чёрные волокна. Постепенно Николай Николаевич перестал вздрагивать и согрелся. Он даже выпростал из-под одеяла руки и обхватил Радзинского за шею, мирно сопя теперь у него на плече. Викентий Сигизмундович полежал, изображая подушку, ещё немного, потом аккуратно выскользнул из постели, заботливо укутал Аверина и отправился на кухню – готовить обед. Ведь пациент должен хорошо питаться, что бы он сам по этому поводу ни думал…

====== Глава 126. Начальный импульс ======

– Немногие доходят даже до третьей ступени, – скупо сообщил Кирилл и сразу замолчал, как будто надеялся своим хмурым видом пресечь дальнейшие расспросы со стороны Романа.

Тот запрокинул голову, хотя шевелиться особо не хотелось – голова очень удобно покоилась у Кирилла на коленях, чьи руки так невыразимо приятно перебирали его волосы – и заглянул Бергеру в лицо.

– Ты чего такой хмурый, Пуся? Неразговорчивый такой…

– Переживаю за тебя, бестолкового, Муся, – сдержанно рявкнул в ответ Кирилл. – Самому за себя тебе переживать недосуг…

– Как ты меня назвал?! – Роман подтянулся на руках и сел, с радостным умилением рассматривая блондинистое недоразумение. – Я так понимаю, Радзинский тебя надоумил?

– А ты полагаешь, он бы упустил такую возможность развлечься? – ехидно поддразнил его Кирилл.

– Да ладно, я не в претензии, – Роман снова сполз пониже и лёг, устраиваясь головой у Бергера на коленях. – Продолжай. – Он на ощупь нашёл кириллову руку и положил себе на макушку. Тот насмешливо фыркнул, но дважды просить себя не заставил, послушно зарываясь пальцами в романовы волосы. – А переживаешь ты зря, – сонно пробормотал Роман, блаженно прикрывая глаза. – Всё очень даже удачно получилось…

– Это что же, например?! – Бергер явно злился. Там, где его пальцы касались головы, кожу ощутимо ужалили разряды тока.

– Ну, во-первых, я убедился, что могу безоговорочно доверять Рудневу – что бы тот ни говорил. – Роман, как ни крепился, не выдержал пытки, тихонько зашипел и укоризненно глянул на Бергера. Тот заметно смутился – болезненные ощущения сменились приятным, расслабляющим теплом – и Роман удовлетворённо вздохнул, снова погружаясь в сладкую полудрёму. Речь его замедлилась, а голос понизился почти до шёпота. – Потому что я видел, что он готов до последнего меня защищать, когда они с Панариным из-за меня сцепились. Согласись, это дорогого стоит…

– А во-вторых?

– Во-вторых, я наладил нормальный человеческий контакт с Панариным.

– Рад за тебя, – подозрительно ласково проворковал Кирилл. – Но ты ведь прекрасно понимаешь, Мусенька, что возмущался я совсем не этим!

Роман почёл за благо промолчать и даже глаза зажмурил покрепче для верности, чтоб не выдали его неблагонадёжных мыслей.

Бергер же сделал пару глубоких, расслабляющих вдохов, преодолевая искушение вцепиться Роману в волосы далеко не так нежно, как тому нравилось, и отчеканил сурово: