Роман, растворившись в мягких объятиях дивана, без особого удовольствия, просто от скуки, осваивал виртуальные гонки в рудневском айфоне. Никогда ещё он не проводил время так бездарно. К тому же дурацкая надпись «game over» появлялась на экране каждый раз слишком быстро.

– Может, я домой уже пойду? – раздражённо поинтересовался он.

– Иди вон за тот стол, – Руднев показал в самый дальний угол. – Будешь там за компьютером сидеть. Бумагами только слишком усердно не шурши.

– А семечки грызть можно? – Роман не удержался, чтобы не намекнуть шефу на откровенную ничтожность поручения.

– Глазами моргать можно!!! И, будь любезен, не проморгай чего-нибудь важного!

Похоже, босс над ним издевался. Ну, зачем, скажите на милость, приглядывать за типом, который должен сейчас заявиться в контору, если господин адвокат и сам прекрасно видит насквозь любого?

Тем не менее, Роман послушно отправился, куда ему было велено. Включил компьютер для достоверности. Нагромоздил стопки бумаг повыше. Проверил, не рухнут ли они в самый ответственный момент. Вроде, не должны. Поглядывая на погрузившегося в глубокую задумчивость Руднева, Роман заскучал и принялся делать из разноцветных канцелярских скрепок цепочку. И так увлёкся этим нехитрым занятием, что аж подпрыгнул, услышав обращённый к нему вопрос:

– Тебе фамилия Радзинский что-нибудь говорит?

Роман вздрогнул слишком очевидно, чтобы можно было понять, что – да, говорит. Однако язык сам за него ответил довольно безразлично и даже нагло:

– Это писатель такой? С писклявым голосом?

Руднев молчал и глядел на него изучающе. Романа так и подмывало спросить, что же шеф знает про деда, но позволить себе этого не мог. В конце концов, Бергер – его Ключ, что бы это ни значило. Подставить кого-нибудь из той компании, значило остаться без Ключа. К тому же Роман твёрдо решил вести двойную игру. Эта идея уже успела ему понравиться. Раз уж босс так жёстко предъявил на него свои права, он по-любому заслуживает за это наказания. Роман теперь просто из принципа не бросит своих занятий с Мюнцером, и вообще, будет делать всё, что предлагает ему Карта.

Руднев поманил его пальцем и Роман, неохотно выбравшись из-за компьютера, покорно вернулся к столу шефа.

– Я, помниться, сказал тебе, что меня не волнует, с кем ты там спутался, – приторно ласково заговорил он, когда Роман подвинул стул и сел напротив. – Я был неправ. Похоже, дело именно в том, с кем ты спутался. Видишь ли, Рома, – Руднев перестал, наконец, барабанить пальцами и принялся бесцельно перекладывать бумаги на столе, – когда я навестить тебя пришёл, я увидел, что ты весь опутан нитками, как паутиной. Можешь себе представить, как я был зол! Ведь я ещё тогда, когда ты диск мне принёс, заметил, что от штуки этой ниточки тянутся. Но пока не узнал про Радзинского, не мог понять, что бы это значило.

– А как Вы узнали? Про этого, ну – Радзинского? – Несмотря на потрясение от того факта, что босс докопался до деда, Роман старательно продолжал делать вид, что не знает, о ком идёт речь. – И что, собственно, Вы узнали?

– Проверил я того человечка, у которого мы тогда диск увели. И оказалось, что незадолго перед этим искал он эксперта, который поработал бы с этой вещью. И, в конце концов, обратился к Радзинскому. Викентию Сигизмундовичу. Этот тип давно уже нигде не светился, но достаточно было узнать, с чем он работал раньше. У него прозвище очень говорящее: Карабас Барабас. Понимаешь, да?

– Он марионеток за ниточки дёргает? – равнодушно спросил Роман.

– Вот именно. Только марионеткой в его руках может стать любой. Поверь мне, Рома – Радзинский очень сильный маг. Говорю это, как на духу, хотя он и не наш.

– А я – ваш? – зачем-то спросил Роман.

– Ты – наш, – усмехнулся Руднев. – Более чем. Поэтому я так и озабочен твоим в высшей степени странным поведением. Ведь когда я про Радзинского узнал, стало мне понятно, что ты что-то от меня скрываешь, что-то очень серьёзное. Потому что не мог ты не заметить такого сильного воздействия, как вмешательство Радзинского в твою жизнь.

Босс смотрел на него безотрывно, и взгляд его был непривычно человечным, открытым и искренним. Он как будто приглашал Романа заглянуть прямиком в душу и убедиться в чистоте своих намерений. Однако Роман не поддался.

– Подумаешь! Вы же мне привязку сделали! – он небрежно повёл плечом. – И я не заметил.

Руднев немного смутился? Нет, показалось. Только криво улыбнулся, разглядывая его.

– Но ты ведь не обиделся?

– Нет, конечно. Я бы сам так поступил на Вашем месте. – Эти слова показались Роману смутно знакомыми, как будто кто-то уже произносил их раньше. Неважно.

– Хорошо. Пусть не заметил, – подозрительно легко согласился Руднев. – Могу это допустить. Но теперь-то ты объяснишь мне, что с тобой происходит?

– Да ничего ужасного на самом деле, – вяло оборонялся Роман, холодея от внезапного осознания, в какую ловушку он сам себя загнал. Ведь Руднев-то в отличие от Карты не предлагал ему выбрать. Он потребовал. Более того, он считает, что выбор уже сделан, раз Роман пришёл к нему. И он тысячу раз прав! Тупик…

– А подробнее?

– Да не о чем тут говорить! Как ко мне диск попал, Вы отлично знаете. Единственное, чего я не сказал – я уже видел его раньше. Во сне. Несколько раз. И ни Карабас Барабас, ни прочие персонажи «Золотого Ключика» тут ни при чём. Так что… – Роман развёл руками. – А Вы, кстати, мне так и не объяснили, почему отправили за диском именно меня.