Трёхэтажный дом, в котором жила семья Динхта, находился в паре кварталов от вокзала. В нужной нам квартире, занимавшей подвальное помещение, было убрано и достаточно уютно.

Мелиса Динхт, полноватая женщина слегка за сорок, очень обрадовалась нашему появлению. Стоило нам переступить порог, как она прибежала с кухни и принялась обнимать своего ненаглядного сына, вгоняя того в краску. Меня она с ходу записала в его лучшие друзья, а Сельфи она определила как пассию Зелла и свою будущую невестку. Неожиданно для Динхта, зеленоглазая Фея подыграла доброй маме, чем вызвала очередной всплеск радостных восклицаний. Обрадованная незваным гостям, она пообещала вдоволь накормить нас первым, вторым и даже третьим.

В квартире, помимо матери Зелла, обитали ещё его младший брат, которого сам Зелл называл Ники-Непоседа, и ещё пара котов. Отца семейства мы не увидели. Пока мама хлопотала на кухне, Динхт поведал нам, что отец давно пропал в море, когда Ники ещё был в пелёнках. Мама с тех пор свою личную жизнь забросила, полностью отдав себя сыновьям.

Подоспел обещанный обед. Готовила мать Динхта отменно, простенькие блюда в её исполнении получались настоящими шедеврами. Мелиса оказалась очень разговорчивой женщиной, понятно в кого пошёл Зелл, хотя, в отличии от нашего болтуна, её речь не была утомительной. Может быть, всё компенсировала её стряпня. Говорила Мелиса много и обо всём сразу, хотя любимой её темой был Зелл. Каким он был пухлощёким в детстве и как исхудал теперь. Одни кости! Зелл оправдывался перед мамой, демонстрируя свой солидный бицепс. Не убедил. Так же Мелису сильно интересовала Сельфи, она засыпала её расспросами про их с Зеллом роман. Сельфи охотно отвечала, на ходу придумывая места и события, при этом давая понять, что их несуществующая связь всё ещё на этапе ухаживаний. Мама грозила Зеллу урезанием выдаваемых порций, если тот полностью не покорит сердце такой чудной девушки.

Раскрылась и причина всеобщего обожания Динхта: оказалось, что бывая на увольнительных в городе, Зелл не давал спуску мелким криминальным деятелям и прочим отбросам, которых, как и в любом другом большом городе, было достаточно. Что ж, это было похвально. Серьёзными бандитами занималась баламбская милиция при поддержке Сада, мелких же добровольно взял на себя Зелл. Понятно почему в Академии, несмотря на все свои недостатки, Зелл Динхт был всё же на хорошем счету. И за татуировку он, по идее, легко отделался.

Не сразу мы заметили тихое пение, доносящееся из радиоприёмника. Мелиса сказал нам, что не так давно приём радиоволн улучшился, сигнал из Доллета проходил более чёткий. Сейчас играла одна из радиостанций Герцогств.

– Что-то гальбадиацны сделали с той башней, – задумчиво произнёс Зелл. – Надо будет заглянуть в нашу лабораторию когда вернёмся.

На прощание мама вручила Зеллу свёрток с рыбными пирогами для всех нас и раздала нам с Сельфи указания следить за тем, чтобы Зелл хорошо кушал, что вызвало волну возмущения от самого Динхта. У того даже уши покраснели. Уходя, я сделал вывод, что в целом визит мне понравился. Домашняя кухня, приготовленная с душой, не шла ни в какое сравнение с пищей в Саду. Нет, кормили у нас качественно, вкусно и хорошо, но домашнее… Не подобрать было слов, чтобы описать все преимущества домашней кухни.

– Вы простите маму, – уже на улице сказал Динхт. – Она хорошая, но порой сильно утомляет!

– Да что ты такое говоришь!? – возмутилась Сельфи. – У тебя отличная мама, милая и добрая. И готовит хорошо! Никого она не утомляет! Не смей так говорить!

– Я не это хотел сказать…

– А что ты хотел сказать?! – Сельфи топнула ножкой. – У меня вот нет мамы, вообще никакой! У тебя она есть, тебе так повезло, а ты говоришь, что она тебя утомляет! Как у тебя язык вообще повернулся?!

– Прости…, – выдавил из себя обескураженный Зелл.

– Не прощу! – Фея скрестила руки на груди и театрально отвернулась в сторону.

Зелл ошарашено смотрел то на неё, то на меня.

– Ха! Да я шучу, расслабься! – усмехнулась девушка. – Но про маму так не говори. И пироги не вздумай все сожрать, они на всех! – Тильмитт вприпрыжку помчалась по улице в сторону вокзала.

– С пирогами согласен, все не съедай, – добавил я и пошёл следом.

Поезд тронулся. Нам предстоял путь через подводный тоннель, проложенный ещё до войны с Эстаром. Сельфи задержалась у окна в коридоре, любуясь пейзажами. Мы с Зеллом прошли внутрь нашего купе первого класса.

Динхт, расположившийся на мягком диване, довольно ухмылялся.

– Первый класс, командир! – он окинул взглядом купе. – Стоит того чтобы быть сиидом, не находишь?

– Нахожу, – я присел в соседнее кресло.

Зелл довольно кивнул и поведал мне известные ему факты о Тимбере. Большую территорию государства занимали леса. Около двадцати лет назад Федерация вторглась на их территорию. Предлогов Динхт не помнил, но всё и без того было понятно: Федерацию интересовали богатые залежи энергоруды. Силы оказались неравны, ФГН без особого труда полностью взяла под контроль маленькое государство. Ходили слухи о многих отрядах сопротивления, пытающихся совладать с оккупантами, но успеха пока никто из них не добился. Хотя десять лет назад была одна относительно успешная группа, называющая себя Леприконами, но их ненавидели даже сами тимберцы. Слишком уж радикальными были их методы борьбы. Спустя год с небольшим спецслужбы всё же совладали и с ними, больше успехов в борьбе за независимость Тимбер не добился. Хотя теперь слово «леприкон» использовалось в Тимбере как ругательство. В дополнение он озвучил два факт: во-первых, сами себя тимберцы порой называли лесовиками, но стоило кому-то другой национальности так обратиться к коренному жителю Тимбера, как житель оскорблялся и зачастую лез в драку. Во-вторых – одним из неофициальных символов лесного государства являлся четырёхлистный клевер.

Всё это Зелл выговорил чуть ли не на одном дыхании.

– Спасибо, Зелл-Всезнайка, – поблагодарил я его за информацию, о которой даже не просил.

– Не за что! – радостно воскликнул Зелл.

В купе вошла Сельфи. Вид у неё был такой, будто бы она не спала несколько суток.

– Меня в сон клонит, – тихо произнесла она. – Я жутко хочу спать.

Я насторожился. Где-то на грани восприятия до меня донёсся лёгкий звон колокольчиков. Чёрное пятно в моём сознании пришло в весьма отчётливое движение.